Спираль

Антон опять почувствовал, как тело начинает трясти мелкой дрожью перевозбуждения. Мышцы «колбасило» в преддверии боя, во рту вдруг стало сухо, потом под языком появился солоноватый и уже знакомый привкус крови…

Внедорожник описал широкий круг, и на площадке из-за крайнего здания погрузочного терминала показался тупой бронированный нос боевой планетарной машины. Два носовых орудия БПМ были расчехлены, покатая башня со спаренной зенитной установкой повернута вбок, перпендикулярно движению.

Видимо, отсутствие связи и явные разрушения башни диспетчерского контроля насторожили ганианцев, но обманчивая тишина все же убедила водителей конвоя двигаться вперед, вползая на узкий пандус автоматической погрузки, зажатый стенами двух приземистых терминалов.

В тот миг, когда головная БПМ уже выползла на площадку перед башней, а внедорожник, словно белый глянцевитый жук, начал выписывать второй круг по паркингу, грозя всему свету стволами пулеметов, торчащими из опущенных боковых стекол, произошли два события, которые начали отсчет иного времени…

В окне второго этажа диспетчерской башни внезапно показался ганианец с распухшим, обожженным взрывом световой гранаты лицом. Как он сумел освободиться от пут, оставалось только гадать, — выпрыгнув в окно, он упал, дико заорав при этом на родном языке, и мир вокруг сразу же взорвался: поверх приспущенных ветровых стекол внедорожника ударили пулеметы, осыпая здание беспорядочным, неприцельным огнем, машину занесло на развороте, и передние колеса проехали по распластавшемуся на стеклобетоне соплеменнику, который пытался привстать, протягивая руки навстречу собственной смерти.

Машина с глухим ударом переехала тело, оставив его корчиться на окровавленном бетоне со сломанным позвоночником, а в смутном сумраке обрушенного холла диспетчерской башни вдруг с ноющим визгом заработали сервоприводы спрятанного там «Хоплита».

Покатая рубка машины приподнялась над огрызком бетонных стен, и спаренные пушки, расположенные на боковых пилонах, захлебнулись звонким одновременным лаем, по четыре такта каждая.

Снаряды пробили борт БПМ, словно это был лист картона, изнутри планетарной машины ударило пламя, и покатая башня вдруг грациозно поднялась на гребне оранжево-черного сполоха, переворачиваясь в воздухе…

Выстрелы «Хоплита» послужили знаком для остальных бойцов.

Из двух окон погрузочного терминала по зажатым на эстакаде машинам в упор ударили два крупнокалиберных пулемета. Один транспортер сразу же задымил, второй резко попятился назад, пытаясь своим мощным бампером столкнуть преграждавшую путь к отступлению машину; из открывшихся люков во все стороны посыпались ганианцы, кто стреляя на ходу, кто просто дико визжа, воздух прорезали первые автоматные очереди. Сзади, по окнам пакгауза, не разбирая, где свои, а где чужие, тремя длинными рычащими очередями ударили носовые орудия замыкающих колонну БПМ, и узкий проход между приземистыми зданиями на несколько минут превратился в задымленный ад…

…Для Антона первые секунды боя слились в сплошной, рвущий барабанные перепонки вой. Когда сознание очнулось от шока, он, стоя на одном колене, уже стрелял из трофейного автомата, ощущая, как при каждом нажатии на спусковой крючок волокончатый приклад дубасит в плечо, набивая там огромный синяк, но было не до подобных мелочей — белый внедорожник, харкая свинцом, словно заговоренный, уже нарезал третий круг по огромному пространству паркинга, и в голове Полынина все мысли сконцентрировались на этом белом пятне, скользящем в его прицельной рамке.

Он бил короткими очередями, стараясь задерживать дыхание, рядом оглушительно работал автомат Павла — Антон успел с удивлением отметить, что выстрелы Сытникова глушат его больше, чем собственные очереди, мимо лица пролетела гильза, окатив щеку жаром, и в этот миг очередь Полынина достала-таки проклятую машину — он видел, как брызнуло, разлетаясь серебристым крошевом, лобовое стекло, а палец все давил, давил на курок, вбивая пули в сумеречное нутро салона… Внедорожник потерял управление, его вдруг понесло боком, затем машина встала на два колеса, переворачиваясь на крышу, и наконец ее ударило о бетонный обломок, выкрошенный орудиями «Хоплита» из стены диспетчерской башни… Стойки кузова, утратившего свой мутно-белый глянец, не выдержали, начали сминаться, скольжение машины остановилось с ноющим скрежетом деформируемого металла, и вдруг она вспыхнула, жарко, весело…

Автомат вхолостую лязгнул затвором и замолчал.

Черт… патроны…

Антон схватил снаряженный заранее магазин, такой громоздкий и непривычный — не чета «Шторму» или «ИМу», замешкался, вставляя его на место, пока не догадался ударить посильнее снизу, до характерного щелчка.

Нажав на курок, он ощутил лишь беспомощную податливость спусковой скобы. На секунду пришел страх — сломалась чертова машинка, — потом вдогонку метнулась здравая мысль: передерни затвор, идиот, он механический, а не интегральный!..