Спираль

Его «зайди» не понравилось Марине. Но заглянув в открытую дверь, она увидела, что сейчас не до препирательств, и кинулась в кабинет директора.

Завалившись набок и запрокинув голову, Отар Кахишвили застывшим взглядом уставился в потолок. Лицо его пошло пятнами. Он прерывисто дышал. Между вдохом и выдохом простиралась такая пауза, что Марину Двали охватил страх, как бы директор не отдал богу душу у нее на глазах.

— Что с вами? — В испуге и тревоге секретарша приложила ладонь ко лбу Кахишвили и вздрогнула — его лоб так пылал, что женщине показалось, будто она дотронулась до раскаленного утюга. — Чем вам помочь? — чуть не плача спросила она.

— Заприте кабинет, никого не впускайте! — через силу проговорил директор.

Марине, растерявшейся от беспомощности, просьба Кахишвили показалась истинным спасением. Она тут же подбежала к дверям, заперла их обе — ту, что выходила в приемную, и ту, что открывалась непосредственно в кабинет, и снова остановилась перед директором:

— Не вызвать ли врача?

Кахишвили отрицательно замотал головой.

Марина бессмысленно топталась на месте, не зная, что еще предпринять. В ожидании нового распоряжения она напряженно смотрела на директора.

— Может быть, кофе приготовить?

— Не надо! — Кахишвили уперся локтями в стол и уткнулся лицом в ладони.

«Сон это был или явь?

Все, разумеется, случилось наяву.

Кто такой Рамаз Коринтели? Человек? Сатана?»

В том, что Коринтели был ясновидцем, Кахишвили уже ни на йоту не сомневался. Но почему лучи, бьющие из пылающих глаз молодого человека, обжигали лицо?

* * *

Утром Кахишвили явился на службу в прескверном настроении, невыспавшийся, с тяжелой головой. Всю ночь его мучили сны. Вернее, один бесконечный, прерывистый сон. Откуда-то прилетал дятел, огромный черный дятел, долбил длинным клювом висок, а он, вскакивая от боли, пытался поймать его, но ничего не получалось — дятел улетал. Он запер все окна, но тщетно: едва начинал засыпать, как огромный черный дятел снова упорно старался продырявить ему висок.

И только в шесть часов утра Отар Кахишвили избавился от проклятого сна. Встал раздраженный, умылся, побрился и сел за работу. Голова была свинцовая, думалось вяло и тяжело.

— Отар! — заявила супруга за завтраком. — Я всерьез озабочена состоянием твоей психики. Видимо, руководство институтом не твое дело. Не лучше ли сейчас же написать заявление и вернуться на прежнюю должность?

— Хоть ты не трепи мне нервы! — заскрипел зубами Кахишвили и в сердцах хватил рукой по стакану. Стакан разбился, горячий чай полился со стола на пол.

Кахишвили вскочил, нашел портфель и — на работу. Лия сидела не шевелясь. Она не понимала, что происходит с мужем.

— Звонил кто-нибудь? — прямо с порога спросил Кахишвили секретаршу.

— Никто не звонил.

— Совсем никто?

— Совсем никто.

Кахишвили прошел в кабинет, портфель по привычке поставил на маленький столик сбоку и достал сигареты.

Шел шестой день — Рамаз Коринтели не появлялся. Четыре дня назад Кахишвили решил сам позвонить странному юноше, но ценой огромного волевого усилия сдержал себя. Он успокаивал себя тем, что тот непременно позвонит, но от Коринтели не было никаких вестей.

«Может быть, он маньяк или сумасшедший и думать обо мне забыл?» — родилось предположение.

«Нет, Рамаз Коринтели не похож ни на маньяка, ни на сумасшедшего», — возразил он сам себе, и перед глазами возникла высокая длинноногая блондинка, опершаяся о красные «Жигули».

В распухшей голове с трудом прорезалось элементарное решение — а не позвонить ли самому? Оно как будто принесло облегчение, Кахишвили переключил телефон на себя и стал набирать номер. Передумал. Решил, что за него это сделает секретарша, незачем равнять себя с каким-то молокососом, и нажал клавишу селектора.

— Слушаю!

— Соедините меня с Рамазом Коринтели.

— Я не знаю его номера.

— Сейчас скажу.

Директор института взглянул на визитную карточку и продиктовал Марине номер коринтелиевского телефона.

В кабинете воцарилась тишина.

В ожидании звонка нервы Кахишвили напряглись до предела.

Не прошло и минуты, как клавиша селектора засветилась.

Кахишвили нажал на нее:

— Слушаю!

— Рамаз Коринтели у телефона! — доложила секретарша.

Дрожащей рукой директор поднял трубку и снова переключил телефон на себя.

— Слушаю, батоно Отар. Если не ошибаюсь, это вы звоните, не так ли?

— Да, я велел вам позвонить, — смешался Кахишвили.

— Между прочим, я ждал вашего звонка несколько дней назад.

— Я вообще не собирался звонить вам, но секретарша сказала, что мне звонил какой-то молодой человек… Я подумал, уж не вы ли…