Спираль апокалипсиса

Он в ответ так широко и душевно улыбнулся, что все рассмеялись. Сквозь броню пробился простоватый добряк, которого, как ребёнка, захотелось приласкать. Этим Василий и приглянулся приёмной комиссии.

– Вы в курсе, что у нас на курсе крыса? – вдруг произнесла Соня.

– Кто?!

Вернулся запыхавшийся Дима.

– Давай в тринадцатую, – сообщил он Васе.

– Там же Григорий с Венерой? – возразила вездесущая Александра.

– Она ушла домой.

Соня расслабилась. Кажется, сучка прекратила тереться возле Димы.

– Вы думаете, – вздохнул Василий, – аппетитно спать в комнате с перегаром, увеличивающимся в геометрической прогрессии?

– Вась, – умоляюще шепнул Виталий, – всего на ночь.

– Конечно, надо же и вам вдвоём устроиться, – презрительно бросила Александра.

– Он там вскоре останется один, – успокоил её Виталий.

– Гриша уже последовал за Венерой, – объяснил Дима.

– Как последовал? – не выдержала Кристина.

И снова выпорхнула в коридор. Виталий – за ней.

– Далеко не уйдут, – обнадёжено сопротивлялся Василий. – А мне скетчи писать на «Ералаш», этюды немой и звуковой. Не высыпаюсь, какую уж ночь! Такие звуки – аж немею. А сегодня вообще к стенке поставили!

За перегородкой раздался гогот Стрельца.

– Васенька, обещаю! – вступила в разговор Надя. – Познакомлю с сестричкой. Будем дружить семьями, и ездить друг к другу на дачу.

– Ага, – кисло ответил тот, – а пока мы дружим домами.

Секретарша подмигнула Наде. Та умоляюще прошептала Диме:

– Почему мы не вместе?

Он пожал плечами.

– Пошли со мной, – упорствовала Надя, – я знаю о плагиате.

Он поспешно покинул вместе с ней комнату.

– Спасибо за поддержку, Александра Ивановна, – поблагодарил Вася и угостил её дамским вином.

Он заметил, что секретарше бюрократическая рутина в тягость. Её считали службисткой, фанатичкой кино, но она имела ещё дом, дачу, и явно ждала рукастого хозяина.

В коридоре Диме и Наде преградил дорогу Виталий. Они слегка отодвинули его в сторону.

– Я отдал тебе шампанское и конфеты? – упёрся Виталий, как боров на бойне. – Это плата. Угощай пока не поздно Соню.

– А я уже никто? – вспылила Надя. – Шовинисты! Сейчас всё расскажу о вас, мелкие воришки чужих сюжетов?!

После чего вернулась в комнату вместе со Стрельцом. Соперники торопливо последовали за ней.

– Гурий Иванович, много ваших выпускников работает в кино? – спросила Надя.

Плагиаторы почуяли подвох.

– Двое, – ответил педагог.

– Мало, – перехватил инициативу Стрелец.

– А зачем больше? – хмыкнул мастер. – Способных от силы трое наскребётся, остальные – подельники или бездельники. Вот так, о, дети своих неурожайных родителей!

Он засмеялся и обнял Соню.

Дима глянул на портрет Станиславского. Классик запрещал даже флирт в театре, а Гурий уже на первой встрече залез в трусы к своей студентке. Не этично!

Дима не заметил, как, целуясь, оба наблюдают за его пиджаком, из которого торчала спираль.

Пропади всё пропадом! Он обнял Надю. Она поддалась навстречу, Дима потянул за собой. Надо уединяться. Напоследок удовольствие получит, а может и выход из этой мастерской мышеловки.

Они ушли, сопровождаемые злобной усмешкой Сони. Опять ускользнул. Надо бы рассказать про него! Нет, рано. Есть другой повязанный грехом. Такому охота пуще казни. Лучше начать с Виталия. Он, кажется, затевает ритуал. Надо поддержать, так легче будет действовать.

Виталий радостно налил Кристине водки, придвинул торт.

В комнате Василия произошло стремительное объяснение. То вспыхнувшее в мастерской желание истерзало всё тело. Надя в эйфории не вовремя поделилась:

– Любовь – самая непостоянная переменная, она может при неверной логике скатиться с плюса на минус.

Этот филологический выверт вышиб Диму. Он не был настроен на искусство и резко спросил:

– Ты хотела о чём-то потолковать?

И зевнул. Надо было остаться с Соней или Кристиной, а то эта учёная крыса уже надоела.

– Разве мы не вместе? – осведомилась Надя.

– Для чего? – спросил он, празднуя в душе траур.

– Для дефлорации, – в любовном хмелю проговорила Надя. – Тебя волнует слово «девственность»? У тебя не играют гормоны по всему двигательному столбу?

– Разве в мастерской ничего не было? – изумился он. – Я позировал, поцелуи, безумие, провал, полёт…

Девушка широко раскрыла глаза.

– Ты о чём? Я убежала сразу, как только заболели неподготовленные гениталии!

Дима поморщился. Прощай, девичий стыд!

– Давай бежать, – предложил он, – в разных направлениях.

Если спотыкаться возле каждой сумасшедшей – жизни не хватит!

– Ты не испытываешь ко мне щемящего чувства нежности и желания защитить от жестокого социума? – обиделась она.

– Нет! – признался Дима. – Иди, сообщай, что я украл у народа сюжет.

Да пошла он! Пусть говорит.

Вдруг перед глазами мелькнули чьи-то шерстистые руки с заляпанными багровыми, жирными каплями. То ли кровь, то ли масло с потонувшего корабля. И откуда в нормальную жизнь врываются потусторонние образы?

Она ударила его по щеке, вышибив видение. Гордо откинула голову и ушла. Пощёчина вызвала интерес к ней. Он направил нос против ветра, чтобы не поддаться волнующему девичьему запаху. Смотрители оберегали его от искушений .