Спираль времени, или Будущее, которое уже было

Первые письменные свидетельства, по мнению Н. А. Морозова, — «тщеславные надписи, сделанные грамотеями по повелению их властелинов на стенах общественных сооружений для прославления главным образом военных деяний. Особенно много мы находим их в Египте и потому должны установить, что политическая история зародилась впервые в долине Нила… вторым шагом к возникновению наших политических историй была династическая летопись… Старейшей из известных нам хроник является «Хроника Гидация», давшая древнейшее верное сведение о солнечном затмении 402 года, а вслед за ней и под ее влиянием возникают быстро и другие хроники. Таковы: «Продолжение хроники Гидация», «Галльская хроника», раздвоившая это затмение; «Хроника графа Марсельского», «Пасхальная хроника», «Лондонская хроника» и т. д. Никаких летописей ранее Гидациевой нет на классических языках и, несомненно, никогда не было».

Далее Н. А. Морозов замечает, что до IV века н. э. не было никаких хроникеров. В V–VII веках хроники начали распространяться по Европе, захватывая и бывшие «варварские страны», и началась их переработка в «Жизнеописания знаменитых людей» Плутарха и в другие исторические монографии… Книги таких авторов, как Геродот, Фукидид и т. д., созданы, по доказательствам Н. А. Морозова, не в древний период истории, а в конце эпохи Возрождения, уже после появления книгопечатания.

В дохристианской эпохе от «классических произведений» не остается, с этой точки зрения, ничего, и вся ее будто бы сложная литературная или религиозная жизнь является произведением сильно развившейся фантазии последних лет эпохи Возрождения, подчеркивает Н. А. Морозов.

«И здесь я, как и раньше, нисколько не становлюсь в противоречие с историческими фактами, так как главным остается то, что эти произведения и даже полемика с ними — все «открыты» в указываемую мною эпоху и всегда одним способом. В один прекрасный день является к издателю какой-нибудь автор и предлагает к печати свою книгу. Издатель с презрением отказывается даже посмотреть ее, говоря, что книга его, как человека неизвестного в пределах его города, не раскупится. Автор идет к другому издателю, тот отвечает то же самое. Такова обычная судьба всех начинающих авторов и даже в настоящее время. После периода отчаяния, а может быть, и по практическому совету какого-нибудь доброжелательного издателя, просмотревшего и одобрившего книгу, он решается (или соглашается) выпустить ее под именем какого-либо древнего писателя, причем придумывается в предисловии и история такой находки: рукопись обыкновенно оказывается найденной у безграмотных монахов в каком — нибудь отдаленном монастыре, принадлежит такой-то знаменитости, и вот книга выходит в свет и быстро раскупается».

Такова, по его мнению, этнопсихологическая причина появления в начале книгопечатного периода огромного количества апокрифов — то есть приписываемых «древним» авторам произведений нового времени.

Сегодня всем известно имя древнегреческого философа Платона, но мало кто, кроме специалистов, знает, что даже в начале XV века это имя было неизвестно. Платона не знали ни в подлинниках, ни в переводах. Первый «перевод» нескольких диалогов Платона был сделан Бруни в 1421 году, но оригиналы, которыми он пользовался, до нас не дошли. А существовали ли в действительности эти «оригиналы»?

Платон стал широко известен только после того, как в 1482 году флорентийский философ Марчелло Фичино принес издателю Венету латинскую рукопись «Диалогов», объявив ее своим переводом с греческой рукописи. После опубликования рукописи читатели сразу же отметили в ней большое число описаний, которые были не свойственны древней эпохе. И только в третьем издании анахронизмы по возможности были устранены. Греческие рукописи Платона Фичино никогда никому не показывал. Они исчезли бесследно.