СПИРИТ II

Я отлетаю от белошерстного и ударяюсь спиной о скалы.

— Чак, Эйни, это ещё что за хер? Он меня лапал! Ты смотри, зоофило-тигр, я хоть и ростом мелкий, но вставить могу по самые не балуй мне! — кричит кот.

— Чак, вы боль копиями морфиотиков снимаете? — повернулся я к Вульфену, немного не дойдя до Мяча.

— Магические циклы-имитаторы синтетических алкалоидов плюс эйфоретики, чтобы не выжигать нервную систему. А что?

— Да ничего. Шутит ваш пациент как-то странно.

Я потер руки, готовя фризер вместо энергощита.

— Он вообще-то молчит, — насупилась Эйни.

Я взглянул на нее и не удержался от иронии:

— Хотите сами разбудить?

Вместо ответа девушка лишь отвернула мордочку так, насколько ей позволил устарелый с точки зрения современной войны костюм.

Я ещё раз выдохнул, уже зная, чего ждать, и прикоснулся к кошачьему плечу.

Мяч вскочил быстрее молнии. Если бы не заранее подвешенный фризер, моя голова была бы отделена от моего новообретенного тела. Он не стал бить кулаками, как в видении, а выхватил из-за спины свои мечи — вернее, то, что от них осталось, — и ударил ими сразу наотмашь.

«Заморозка» затрещала, но справилась. Кот завис в воздухе, смотря на меня злобными жёлтыми глазами.

«Будущее изменилось?» — удивился я и снова взглянул на Чака:

— Уважаемый коллега, вы что-нибудь меняли?

Тот пожал плечами:

— Отменил обезболивающие. Я думал, тебе мешает.

— Хм… В следующий раз предупреждай, — попросил я и снова повернулся к приходящему в себя Мячу.

— Чак, Эйни… — начал было кот, но я его прервал:

— Ты был ранен, и я тебя подлатал. Один твой меч срезало лучом с турели во время боя с дронами. Это касается и сквозной пробоины в доспехах. И я не зоофил.

Мяч смотрел то на меня, то на расплавленный обрубок одного из его мечей, то на свою грудь, где из-под прожженной брони уже прорастала благодаря стимпакам новая белая шерсть.

— Народ, это ваш друг? Что-то я его боюсь, — пробормотал он.

— Если поклянёшся не убивать меня в порыве бэд трипа, опущу, — улыбнулся я, вдоволь насладившись тем, как кот смотрит то на свою команду то на меня.

— Да, Мяч, это наш коллега по Спириту, — произнёс Чак.

— Ну тогда привет тебе, Белый Тигр! Чем увлекаешься в свободное от войны время? — улыбнулся во всю морду кото-ниндзя.

Удовлетворённо заметив, что все восстановительные мероприятия на 90% завершены, раненый шутит, бьёт и распознает своих и чужих, я отменил фризер.

— Эй, а где мой рейтинг? — заявил кот, спустившись с небес на Терру. — И почему я дышу этой дрянью? Это от неё так прёт? Зачёт планета!

Глава 20. Пророки и пророчества

Магическая цепь выстраивается по-разному, но эффективность её возрастает, когда адепты имеют тактильный контакт. Это я и предложил группе.

Попаданцы были командой и, как я увидел из их перехода на Терру, уже как минимум дважды использовали и цепь, и совокупную энергию. Кроме того, маг-Чак научился транслировать сквозь такую связь чужие скиллы другим участникам группы, что для самоучки, конечно же, сильное достижение. Однако научного подхода к магии в альтернативном Терре мире не было.

Эйни строго посмотрела на Чака и обронила:

— Его я за руку не возьму.

«Капризная, молодая девчонка, еще не умеющая держать себя в руках и идти на вынужденные компромиссы, — мелькнула у меня мысль. Мой хвост пару раз сам собой хлопнул о каменную твердь, служившую на этом плато полом. — Надо будет снова учиться прятать свои мысли и эмоции».

— Чак, Мяч? — Я присел, скрестив под собой ноги, и жестом пригласил двоих вменяемых из этой группы присесть слева и справа от себя, протянув им для этого ладони.

Парни были сговорчивей девушки и молча заняли позиции для группового сеанса. Чак, подобно мне, протянул руку Эйни — мол, садись не бойся, — и она села, взяв за руки кота и мага и продолжая буравить меня недовольным взглядом.

Любовь, физическая близость сродни эмпатии, на войне губит стольких хороших ребят…

«Магу позволяется любить, но не позволяется поддаваться любви», — так звучала старая поговорка, существовавшая еще до победы над положительными. После войны она и вовсе стала чуть ли не аксиомой, не требующей никаких доказательств. Любишь, привязан, чувствуешь — значит, полезешь прикрывать туда, где нельзя выжить; значит, останешься там, где нельзя оставаться, и не только погибнешь сам, но и предмет своей любви не спасешь.