СПИРИТ III

— Он выпустил сюда генезис, — заключила девушка, опустив взгляд и покачав головой, как будто впервые сталкивалась с действиями отрицательных.

Всем нам, сидящим в этой подземной лаборатории, было понятно, кто это такой — «Он».

— Почему сразу генезис? Почему сначала не разобраться с нами? — произнёс я сквозь боль, ища ответ в глазах группы. После перерождения воспоминания и мыслительные процессы в целом давалась тяжело. Что-то я уже понимал, что-то еще нет.

— Это как в шахматах, — пояснил Чак. — Когда игра завершается, то каждый ход похож на что-то глобальное. Сейчас каждый удар Странника — как атака ферзя.

— Только одной фигуры недостаточно для мата, а для вилки так вообще маловато, — подхватил Мяч. — Поэтому если мы будем вместе, то Анубис отлижет свой собственный мохнатый зад.

— Эйни, — повернулся Чак к лисодевочке, но та, уже зная и сам вопрос, и ответ на него, так как плотно сканировала предвидением ближайшие к развитию с ними линии реальности, быстро отозвалась:

— Генезис будет в этом бункере очень скоро. Надо «шагать» уже сейчас!

Почти сразу же мы увидели, что означало это «скоро». Её видения нашей вероятной смерти транслировались в спирит-канал без какой-либо задержки.

Я первым ступил на более холодный, чем на Свит-236, металлический пол ганимедской базы. Боль, рождаемая эмпатией, чуть поутихла, и это было более чем хорошо. Чувствовать, как умирает целая планета — то еще удовольствие.

— Мы отстаем на один ход, — произнёс я, пропуская команду впереди себя в аппаратную комнату, откуда, как подсказывало предвидение, осуществлялась защита всей солнечной системы. На поверку она оказалась довольно зыбкой и дырявой, словно дуршлаг. Биологические пушки, собранные из доставленных мной же когда-то прототипов, пусть и имели эффект неожиданности, но отнюдь не фатальный для нашего противника. А судя по тому, что рассказали мне земляне, нам предстояло сражаться сразу с двумя флотами.

Группа повернулась ко мне. Мяч и Чак внимательно слушали, а измученная бессонницей Эйни направилась к зарядным станциям, чтобы снять с себя явно надоевшее боевое облачение.

— Он убил двух странников, уничтожил целую планету… — продолжал я. — Мы отстаем от него.

— Странно, что он выпустил генезис на Свит-236. Там же адепты антисистемы и завербованные ими крабы, — заметил Мяч, последовав примеру Эйни.

— Т-шки так могут — жертвовать своими ради чего-то важного. Только вот понять бы, ради чего… — задумчиво произнес Чак и тоже отправился «парковать» свой костюм.

Я так и стоял голым белым тигром посреди округлого зала, залитого мягким белым светом.

— Эй, — хлопнул меня по плечу проходящий мимо Мяч, — надень что-нибудь. Я понимаю, что ты шерстяной и вообще только родился, но нудизм и среди Странников — странность! — Он уже успел скинуть свой боевой костюм и теперь расхаживал, виляя хвостом, в таком же белом, как он сам, термокомбинезоне.

Память всё ещё берегла меня от воспоминаний, зато предвидение раздавало подсказки налево и направо. Сейчас оно говорило, что прямо из холла и налево меня будет ждать моя каюта, где я смогу найти вещи одного со мной размера, то есть свои же вещи.

— Хелл, — сказал Чак, — я, конечно, ничуть не тороплю, но если у тебя возникли какие-то мысли насчет того, что отрицательный нас опережает, давай обсудим наши дальнейшие действия.

Эта формулировка означала как раз обратное: нужно и торопиться, и прибыть в рубку для обсуждения, хотя мы как Странники могли общаться на расстоянии через спирит-каналы. Да что там каналы! У нас были и межпространственные двери, позволяющие прыгать между измерениями, лучший аналог тех же Черных зеркал.

Я встал как вкопанный, так и не успев выйти из аппаратной. До фурри-войны это называлось инсайдом. Я повернулся и снова направился к троице.

— Тигр, ну наденься же! — простонал, глядя на меня, Мяч.

— Правило про «Надень и одень» не так работает, — поправил его Чак. — Правильно говорить «одеться», а не «надеться».

— Запутали меня совсем! — фыркнул кот. — Словно вставить не даёте!

— Слово вставить… — снисходительно поправила его Эйни, развалившись в своем кресле с закрытыми глазами и легкой улыбкой на губах.

— А ощущаю я себя именно так: словно не дают вставить ни в кого и очень уже давно! — прорычал Мяч.

— Господа Странники, — прервал я какой-то специфический, земной юмор, — нам не нужно уничтожать летящие к Терре флоты.

Даже Эйни от удивления приоткрыла один глаз.

Чак соединил пальцы обеих рук в замок:

— Ты что-то придумал?

— Вроде да. Их не нужно будет убивать, если они прилетят не туда… — начал было я.

— Вы как хотите, — перебил Мяч, — а я по их кораблям больше прыгать не буду, чтобы навигационные системы хакать. Во-первых, мезанихи сами — один сплошной компьютер, а зеленозадые мало того, что до сих пор ориентируются по звездам, так у них в народе еще и котов едят.

— Тэварцы они, а не зеленозадые. Это, между прочим, расизм, — хмыкнула Эйни. — Только зелёнозадый может назвать зелёнозадого зелёнозадым!