СПИРИТ III

Но здравый смысл был прав. Случись у неё сексуальный контакт с бывшим магом Тирипса, Хелл стал бы избегать лишнего общения с Чаком, что согласно предвидению плохо влияло бы на всю команду. Да, эмпатию потерять можно, а вот мораль и нравственность — нельзя, пускай ты даже жуткий антифурри-нацист.

«Милый, милый Хелл… — подумала Эйни, заглядывая предвидением в его каюту. — Умел бы ты переступать через свою этику и работать с Чаком несмотря на мнимое предательство, которое по меркам современной Земли и предательством-то не считается, сделала бы тебе подарок, а так… Какой же ты молодец, хоть и дурак, что в первую очередь думаешь о общем деле и работе в команде, зная, что тебя лично это погубит, и не идёшь на поводу своей плоти и похоти! Жалко только, наверное, что во всех обитаемых мирах не найдёшь ты себе подобную тебе, сколько не ищи.»

На этом лисодевочка оставила свои размышления и фантазии и с удовольствием переключилась на здоровый сон без боли и рези в глазах, который мог вырвать её из этого мира, полного средневековой грязи, магии и смердящих трупов.

* * *

Это чуть не случилось. Я точно помнил, как она обняла меня и как всё вокруг поплыло. Я еле удержался на ногах… Или нет? Мы были слишком близко, и я слышал, как бьётся её сердце, как приподнимается от вдыхаемого воздуха грудь, как искрятся её глаза, а подбородок еле-еле подается мне навстречу.

Слишком много сигналов для простых дружеских объятий. Или снова нет? Или Чак Вульфен, сняв с меня цикл старения и, как следствие, смерти, сам того не зная, чуть было не сделал себя рогоносным фурри?

Я не помнил, как уходил из гостиной. Возможно, я просто сбежал от единственной девушки в нашей команде. К чёрту мнимую дружбу с Чаком, к чёрту внутренний запрет на служебные романы — в своей жизни при работе на Тирипс я делал и более скверные вещи, чем спать с женщинами коллег и с коллегами-женщинами. Отмена цикла смерти давила, сводила с ума, заставляла принимать желаемое за правду и желать желаемое. Эйни — Странник, и пожелай она меня, просто шагнула бы ко мне в каюту, и я бы точно не сдержался. А раз её тут нет, значит, всё, что я сейчас себе навыдумывал — лишь гормоны. Я хмыкнул. А вдруг люди-великаны, нарисованные в египетских храмах, и вправду выросли до таких размеров за многие сотни лет?

Пространство поплыло так, словно передо мной раскалился воздух и, поднимаясь, исказил холодный блекло-синий цвет стен в моей комнате. Она шагнула ко мне! На лицо Эйни упала тень, подчёркивая её обнаженную фигуру и особенно голову с лисьими ушками.

Я не мог пошевелиться. Это было и неправильно, и закономерно.

Гостья сделала ещё шаг.

Я закрыл глаза, давая себе последний шанс ошибиться, открыть и не увидеть в каюте никого, но открыв их, я обомлел ещё больше. Черные волосы ниспадали на её плечи, острые уши были больше, чем у Эйни, а хвост был не лисий, а свободный от шерсти с кистью лишь на самом конце.

Грудь кемономими была хоть и высокой, но несколько меньше, чем у Странницы, хотя, может, Эйни носила пуш-ап. Однако та, что пришла ко мне, лишь отчасти её копировала.

— Нравлюсь? — спросила она, приподняв подбородок и наклонив голову так, что волосы с левой стороны скользнули по груди.

— Ты не… — смог лишь выдохнуть я, понимая, что пришедшая мало того что нравится, так еще и сногсшибательна, кем бы она ни была. Тёмная Странница, робот Ноль Ноль Первой, кто-то из персонала австралийской базы, голограмма, наваждение или моё помешательство?

— Я похожа на неё хоть немного? — словно взмолилась она, приближаясь и явно говоря об Эйни.

И вместо расспросов и магических защит с атаками я, почему-то не задумываясь, ответил:

— Ты намного лучше. Ты тут!

— Нет, нет, это ты намного лучше, ты светишься! — произнесла девушка и, присев передо мной на колени, положила руки на бёдра.

— Свечусь?.. — слегка улыбнулся я. Впрочем, ее ответ был мне неважен. Сейчас намного важнее для меня было то, что она опускается ниже и ниже.

— Светишься маной… — произнесла она, и её губы нашли меня.

Это было очень странно. Я точно помнил, что не снимал и даже не расстегивал свой комбинезон, но пришедшую это словно не сдерживало, даже когда она, легко толкнув меня, села сверху. Девушка раскачивалась на мне, принося с каждым движением волны эйфорического спокойствия. Её белоснежная улыбка не сходила со слегка смуглого лица, а в глазах читалась неприкрытая нежность, которую в этой бесконечной войне так легко принять за любовь. Всё кончилось, наверное, слишком уж быстро, ведь я был на пределе и до её прихода, но мой финал она восприняла словно свой. Её движения замедлились, а на лице отразилось удовлетворение.

— Как тебя зовут? — спросил я, улыбнувшись, и в этот миг открыл глаза в полной темноте.

— Каюта, включи свет! — скомандовал я.

Комната снова наполнилась бежевыми красками, однако девушки в ней уже не было. Как и до видения, я был полностью одет, чувствуя себя уравновешенным и немного уставшим. Гормональный всплеск оказался погашен.