СПИРИТ

Трансляция прервалась. До полицейского участка оставалась ещё пара кварталов, как в зеркале заднего вида компьютер отразил патрульный экипаж, быстро сокращавший расстояние.

— Чёрт вас! — выругался Чак, когда система шлюпки озвучила голос патрульных.

— Борт 4563, примите вправо и остановитесь!

— Пфф… — выдохнул Чак, выполняя требования.

— Где ваш шлем, сэр? — спросили из-за тонированного стекла с поравнявшейся патрульной шлюпки. — Дайте доступ к вашим биометрическим правам.

— Да, пожалуйста, — выпалил Чак, свапая на коммуникаторе в положительную сторону запрос на предъявление прав.

— Так, так, так…

Тонированные окна поехали вниз. Из бронемобиля выглядывали два улыбающихся фурри оленя с забавными шлемами ФлайРоудИнспекции, имеющими прорези для их рогов.

— Мы сначала думали, что ты под наркотой, а сейчас видим, что собачья натура покоя не даёт! Так и хочется язык на ветер высунуть, да, мистер Вульфен?

— Эй, олени, там что не написано, что я офицер угрозыска? — игнорировал Чак их издёвки по национальному признаку.

— Нарушаем, офицер?

— Нарушаем что? — допытывался Чак.

— Дорожную дисциплину №2.2.7 — езда без шлема в транспорте с открытым верхом. №2.4.5 — превышение скоростного режима в городской местности. Ну и… где намордник с ошейником?

— Вы совсем охренели, парнокопытные! — прорычал Чак. — Представьтесь, как положено по уставу, и либо выписывайте протокол, либо валите нахрен!

— Да кому ты нужен?! Ещё рапорт-кляузу напишешь.

— Напишу, потому что вы, мудаки, забыли этику закона о полиции!

— Да ладно, чё ты, собакевич. Давай, хорошей дороги!

На этих словах патруль рванул вперёд, оставляя шлюпку Чака висеть на полосе безопасности.

Можно было, конечно, написать рапорт на этих двух оленей, скорее всего за расистские шутки их бы лишили премий или даже объявили выговор. Но травоядные были не так просты, и внезапно вскрывшихся двух пунктов нарушенных дорожных директив Чаку вполне хватило бы на выговор от начальства, что делало саму затею, мягко говоря, нерентабельной.

“Мало ли кто кого назвал собакой, а оленей этих я запомню, как говорится, земля квадратная, за углом встретимся”, — думал офицер, начиная движение, убедившись, что по флай-полосе не летит такой же как он лихач.

И вот, спустя какие-то минуты он парковал свою шлюпку в гаражном боксе полицейского участка. Вальяжно, никуда не спеша поднялся по лестнице на двадцатый этаж, всегда предпочитая её лифтам, и отворил дверь в отделение.

Отдел встретил его привычной суетой и непрекращающимся шумом. Тут тащили в комнату задержанных истатуированного латиноса, парень перебрал с наркотой и был не в себе. Там оформляли путан котодевочек. Девчонки сделали себе отличные человеческие тела с внушительными формами, из внешних параметров были добавлены лишь ушки и хвосты, но Чак чувствовал, что это лишь вершина айсберга. Внутри у мяукающих бестий были встроены гены с феромонами, что повышало их популярность среди почитателей такого досуга. А вот бежит куда-то наряд из четырёх фурри-горилл — группа захвата, которая сначала бьёт, потом говорит.

— Чак, привет!

— Привет, Чак!

— Вульфен, дарова!

— Чак, хай! — доносилось со всех сторон.

Офицер только нарочито улыбался и махал, двигаясь к своему кабинету, где наконец-то мог окунуться в работу, не видя всей этой суеты.

Дверь закрылась за его спиной, отделяя опен спейс дежурной части и комнаты с задержанными от кабинетов оперативников, где народ, так уж получилось, собрался более хмурый и вдумчивый.

Замок отсканировал глазную сетчатку Чака, и персональная комната, заваленная документами, разложенными на всех верхотурах, полках, шкафах, сейфе, ну и, конечно же, на столе, приняла офицера.

У единоборцев есть такая поговорка: “надел кимоно, считай, устал”, так и Чак устало бухнулся в своё кресло.

— Добрый день, Чак! — поздоровался рабочий компьютер приятным женским голосом. — Вас уже искал мистер Филин. Я предположила, что вы с утра работаете по адресам, так что, если вас спросят, где вы были и почему пришли в двенадцать, вы меня не сдавайте во лжи.

— Тебе спасибо, Киби, что не сдала меня. Я задержался, просто олени штрафануть хотели, — зачем-то оправдался Чак.

— Вам как всегда двойного молока с сахаром? — предположила машина, давно зная, что организм Чака лишь внешне гуманоидный, тогда как внутри, как у представителя семейства псовых, у него есть абсолютное неприятие кофеина.

— Да, давай, Киби, без сахара мозг не работает вообще, — согласился Чак, но был прерван голосовой связью.

— Вульфен! Мать твою за ногу дважды! Неси свою мохнатую задницу в мой кабинет! — прокричало пространство голосом начальника, филина по происхождению и мозгоправа по образу мышления.

— Вот и попил двойного молока, — выдохнул Чак, вставая с места. — И с чего это шеф считает, что моя задница мохнатая?

— Удачи вам, Чак, — проговорила машина. — Думаю, если ему напомнить, что вы почти полностью человек, то каждый день будет звучать что-то типа: “эй, волчара бритозадый!”.

Чак резонно кивнул и направился на ковёр к начальству.