Спирита

Так вот в каком обличье захотела явиться ему Спирита – именно так, не зная, как зовут прекрасную незнакомку, Ги де Маливер решил временно, пока не подберет подобающее имя, окрестить свою гостью. Спустя несколько мгновений он заметил, что лик начал понемногу терять краски и растворяться в глубинах зеркала, потом стал похож на легкий пар от дыхания, а вскоре и вовсе исчез. На его месте показалась висевшая на противоположной стене позолоченная рама: зеркало вновь обрело свою способность отражать.

Окончательно уверившись, что видение не повторится, по крайней мере этой ночью и таким способом, Ги рухнул в кресло. Хотя часы только что пробили два раза и их серебряные стрелки советовали спать, ложиться не хотелось. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Пережитое потрясение, первые шаги за пределы реальности вызвали нервное перевозбуждение, которое гонит сон. И кроме того, он боялся, что, заснув, пропустит новое появление Спириты.

Вытянув ноги к решетке камина, в котором вдруг, безо всякого его вмешательства, разгорелся огонь, Ги размышлял о том, что случилось, о том, что всего лишь два дня назад он счел бы невозможным. Он вспоминал очаровательную головку, сравнивал ее с женскими образами, созданными магией мечты, воображением поэта или кистью художника, чтобы затем отбросить их как пустые тени. Ни природа, ни искусство не способны соединить в одно целое тысячу пленительных черт, тысячу чар, которые он находил в Спирите, по чьему образу и подобию он живо представил себе и других обитателей иного мира. Он спрашивал себя, какое чувство, какие таинственные и неведомые связи привлекли к нему из бесконечных далей этого ангела, эту сильфиду⁵, эту душу или духа, сущности которого он еще не понимал и потому не знал, с чем соотнести. Ги не осмеливался польстить себе предположением, что внушил любовь существу высшего порядка, ибо не страдал излишним самомнением, однако он не мог не признать, что и вздох Спириты, и искаженный смысл записки, и просьба, высказанная у дверей госпожи д’Эмберкур, и слова, внушенные шведскому барону, – все говорило о том, что она испытывает к нему, простому смертному, очень женское по своей природе чувство, которое в нашем мире назвали бы ревностью. В то же мгновение Маливер понял, что безумно, отчаянно и бесповоротно влюбился и в один миг стал рабом всепоглощающей страсти, которую не утолит даже вечность.

Отныне все женщины, которых он когда-либо знал, перестали для него существовать. С появлением Спириты он забыл о земной любви, как Ромео забыл Розалинду, увидев Джульетту⁶. Будь он Дон Жуаном, все три тысячи милых имен сами собой оказались бы вычеркнуты из его списка⁷. Не без ужаса Ги ощутил, как его охватывает пламя, которое жадно поглощает мысль, волю, силы и оставляет в душе только любовь. Но было слишком поздно, он уже не принадлежал самому себе. Барон Ферое не ошибся: для смертного нет ничего более захватывающего, чем перейти границу жизни и блуждать среди теней без золотой ветви, подчиняющей духов⁸.

Страшная мысль пронзила Маливера. Что, если Спирита не захочет больше показаться? Каким способом тогда заставить ее вернуться? И если такого способа не существует, как он вынесет солнечный мрак после того, как узрел истинный свет? Невыносимое горе навалилось на него, тяжелейшее уныние охватило душу; на мгновение, длившееся целую вечность, он почувствовал полную безысходность. Не было никаких оснований для подобного предположения, однако на глаза навернулись слезы. Они скапливались под ресницами и, как ни старался Ги сдержать их, стыдясь собственной слабости, в конце концов медленно заструились по щекам. Маливер плакал… и вдруг с изумлением, смешанным с восторгом, ощутил, как тончайшая вуаль, сплетенная из воздуха, сотканная из ветра, ласково прикоснулась к его лицу и стерла горькие капли. Даже трепещущее крылышко стрекозы не показалось бы ему таким нежным. То не был плод его воображения, потому что он трижды почувствовал ласковые прикосновения, а когда слезы высохли, Маливер заметил, как тает в тени, подобно облачку в небе, полупрозрачный белый сгусток.

После столь трепетного и сочувственного знака внимания Маливер уже не сомневался, что Спирита, которая, похоже, постоянно находилась где-то поблизости, еще отзовется на его призыв и с присущей высшим существам ясностью ума найдет простое средство общения. Спирита могла являться в этот мир, поскольку душам умерших разрешено вмешиваться в дела живущих, но ему, смертному, облаченному в тяжелую плоть, не дозволено было следовать за нею туда, где она обитала. Мы никого не удивим, если скажем, что мрачное отчаяние Маливера сменилось самой светлой радостью. Можно лишь догадываться, какой силы должны быть чувства, вызванные духом, если даже простая смертная женщина способна десять раз на дню погрузить вас в бездну ада и вознести к вершинам блаженства, внушая вам желание то пустить себе пулю в лоб, то купить виллу на берегу озера Комо⁹ и укрыть там навеки ваше счастье.