Spiritus Animalis. Как человеческая психология управляет экономикой

• Краеугольный камень нашей теории — доверие и то, как оно влияет на экономику, усиливая общую неустойчивость системы.

• Образование цен и зарплат в значительной степени зависит от наших представлений о справедливости.

• Мы принимаем в расчет соблазны, порождающие злоупотребления и недобросовестность, и их роль в экономике.

• Еще одно базовое положение нашей теории — денежная иллюзия. Инфляция и дефляция сбивают людей с толку, и в своих суждениях о деньгах они не делают поправку на эти процессы.

• И, наконец, наши представления о действительности, о том, кто мы и что делаем, переплетены с историями из нашей жизни и жизни окружающих. Совокупность таких историй образует национальный или мировой сюжет, играющий важную роль в экономике.

Вторая часть этой книги посвящена тому, как эти пять проявлений иррационального начала влияют на экономические решения и насколько важную роль они играют в ответах на восемь следующих вопросов:

1. Почему экономика впадает в депрессию?

2. Почему (в той мере, в какой им это удается) центробанки имеют власть над экономикой?

3. Почему некоторые не могут найти работу?

4. Почему в долгосрочном плане существует выбор между инфляцией и безработицей?

5. Почему мы так легкомысленно относимся к сбережениям?

6. Почему цены на финансовых рынках и объем корпоративных инвестиций так неустойчивы?

7. Почему рынки недвижимости подвержены цикличности?

8. В чем специфика бедности у определенных национальных меньшинств?

На каждый из этих вопросов легко ответить, прибегнув к категориям иррационального начала. Но они останутся неразрешенными, если исходить из того, что нами движут сугубо экономические и рациональные интересы, а экономика действует по мановению «невидимой руки» Адама Смита.

С этими важнейшими проблемами сталкивались все, кто интересуется экономикой. Теория иррационального начала позволяет просто и логично их разрешить.

В отличие от нынешней экономической науки, наша концепция предлагает всеобъемлющее объяснение причин нынешнего кризиса. Кроме того, она проливает свет на то, что делать, чтобы преодолеть происходящий сейчас спад. (Свои рекомендации мы даем в послесловии к главе 7, посвященной полномочиям Федеральной резервной системы.)

Часть первая Иррациональное начало, или Spiritus Animalis

ГЛАВА ПЕРВАЯ Доверие и его мультипликаторы

Несколько лет назад соавтор этой книги Джордж Акерлоф присутствовал при одном застольном разговоре. Речь зашла о его дальнем — седьмая вода на киселе — родственнике, с которым он встречался лишь на свадьбах кого-то из членов семьи. В разгар жилищного бума он вроде как купил дом в Тронхейме за миллион с лишним долларов. Безумные деньги если не для Нью-Йорка, Токио, Лондона, Сан-Франциско, Берлина или Осло, то уж точно для населенного пункта, расположенного далеко на побережье Норвегии и претендующего на звание одного из самых северных городов на Земле. К тому же дом мало напоминал особняк, да и расположен он был на окраине города.

Недавно мы обсудили эту историю и пришли к выводу, что Акерлоф напрасно сразу не уделил ей большего внимания. Ведь этот, на первый взгляд, курьез стоило бы проанализировать в более широком рыночном контексте.

Мы решили, что этот незначительный случай заслуживает тщательного рассмотрения, поскольку он иллюстрирует стереотипы, стоящие за взлетами и падениями экономики и, в частности, за связанными друг с другом кризисами доверия и кредитной системы, охватившими чуть не весь мир.

Доверие

Если верить газетам и экономическим телеобозревателям, когда экономика входит в рецессию, первым делом необходимо «восстановить доверие». Таковым было намерение Джона Пирпонта Моргана после биржевого краха 1902 г., когда он сколотил пул банкиров, чтобы делать инвестиции на бирже. Ту же стратегию он применил и в 1907 г.[17] Примерно так же действовал во время Великой депрессии Франклин Рузвельт. «Единственное, что должно внушать нам страх, — заявил он в своем инаугурационном обращении в 1933 г., — это неумение противостоять чувству страха». И добавил: «На нас ведь не обрушилась ни чума, ни полчища саранчи».

Со времен основания США любые экономические ухудшения приписывались утрате доверия. Экономисты по-своему понимают это слово. Доверию, как и многим другим явлениям, свойственно равновесие двух (или больше) противоположных начал[18]. Например, если большинство жителей Нового Орлеана не захотят восстанавливать свои дома после урагана Катрина, то и остальные не станут этого делать: кому охота жить среди запустения, без соседей, без магазинов? Но если многие начнут заново отстраиваться, то и остальные захотят того же. То есть бывает «хорошее» равновесие (когда начинают отстраиваться), и тогда мы говорим о наличии доверия, или уверенности. А может быть и «плохое» — когда доверия нет. В этом смысле доверие — это просто предсказание: при высоком его уровне люди с оптимизмом смотрят в будущее, при низком — с пессимизмом.