Читаем Список полностью

Марго наблюдает, как Мэттью тянется за ракетками для пинг-понга, лежащими на автомате прохладительных напитков. Они никогда не были одиноки в одно и то же время. Она стремилась встречаться с парнями постарше, которые могли купить ее друзьям пива и уже водили машины. Мэттью встречался с девушками помладше – милыми девочками, которые хорошо учились в школе и были со всеми дружелюбны. Теми, что посещали церкви. А Марго туда не ходила.

– Итак… как я и сказала, мне жаль только Дженнифер. – Дана оборачивается и осматривает столы за своей спиной. – Посмотрите на нее. Даже девчонки из хора бросили ее.

Марго смотрит на Дженнифер, хоть ей и не хочется этого. Та сидит на другом конце столовой рядом с какими-то учениками, но при этом держится особняком.

– Ты веришь в ее позитивный настрой? – спрашивает Дана.

– Ни капли. – Рейчел набрасывается на картофель фри. – Она притворяется. В смысле, четыре года подряд быть самой уродливой в классе? Как тут не задуматься о самоубийстве?

– Но она молодец. Будь я на ее месте, то не смогла бы шествовать по школе с высоко поднятой головой, – говорит Дана. А потом шепчет: – Помнишь, на пикнике в одиннадцатом классе кто-то запулил хот-догом ей в голову? А она рассмеялась так, будто это было смешно. Тед никогда в этом не сознавался, но я знаю, что это сделал он. Сама видела. Придурок.

Рейчел качает головой в отвращении:

– Может, она сталкивается с таким дерьмом каждый день.

Девочки смотрят на Дженнифер, которая вертит сэндвич в руках. За ее спиной проходят с подносами два парня помладше – возможно, девятиклассники. Они приостанавливаются и показывают пальцами на Дженнифер так, чтобы увидели их друзья, а затем притворяются, будто их тошнит. Но она ничего не видит.

Рейчел откидывает картофель:

– Ну все. Я спрошу у Дженнифер, не хочет ли она сегодня посидеть с нами.

Марго тянется к Рейчел, пытаясь ее остановить:

– Прекрати. Не надо.

Рейчел пронзает взглядом двух девятиклассников, когда те возвращаются к своему столу:

– Ненавижу этих мелких засранцев, думающих, что можно высмеивать Дженнифер только потому, что она попала в список. Разве они не должны уважительно относиться к ней хотя бы потому, что она выпускница? Если она будет сидеть с нами, они не посмеют ничего сказать.

Марго вздыхает:

– Как будто кому-то хочется тусоваться с нами.

Но она знает, что это неправда. Особенно если дело касается Дженнифер.

– Ну да. Легко говорить такое самой красивой выпускнице.

– Помолчи, Рейчел. Ты тоже была в списке. Вы обе были. Это не играет роли.

Дана склоняет голову:

– Да, но именно ты будешь королевой танцев.

– Это еще неизвестно, – улыбается Марго, хотя, по сути, так и есть. – И мне все равно, стану ли я королевой танцев.

Конечно, это будет круто. Но если бы этим утром в список попала одна из подруг, она бы не расстроилась.

Рейчел похлопывает Марго по спине:

– Если мы пригласим Дженнифер посидеть с нами до конца ланча, ты от этого не умрешь.

Марго делает вид, что сильно увлечена выуживанием латука из куриного ролла. И ее не удивляет, что ножки стула Дженнифер так быстро заскрипели по полу.

– Привет, Дженнифер, – говорит Дана, пододвигаясь, чтобы та могла сесть.

– Мне нравится твоя кофта, Дана. Такая хорошенькая.

Дана с улыбкой смотрит на перед кофты:

– О, спасибо.

С секунду все молчат. Марго поднимает взгляд и видит, что Дженнифер смотрит на нее.

– Привет, Марго, – говорит Дженнифер бодро и радостно. – Поздравляю с… ну, ты знаешь.

– Спасибо.

Рейчел барабанит ногтями по столу:

– Итак, Дженнифер… Мы хотели сказать, нам очень жаль, что ты снова в этом году попала в список.

Дженнифер качает головой, словно это пустяк.

– Честно говоря, я уже к этому привыкла.

– Да, но к такому не стоит привыкать, – сжав губы, заявляет Дана. – Тот, кто в этом году составлял список, настоящий садист.

А Марго вспоминает начало выпускного года. И как Дана жаловалась, что ее на французском посадили за Дженнифер, а также на складки у той на шее. Она говорила, что, когда Дженнифер смотрела в учебник, складки разглаживались, а когда поднимала голову, сжимались, как отвратительный одушевленный аккордеон.

И сейчас Марго раздражает легкость, с которой Дана может забыть прошлое. А еще она завидует. Потому что сама так не умеет.

Глава 9

В три часа Даниэла тащится после занятий к шкафчику. Там как можно медленнее собирает учебники и сумку для тренировки по плаванию – она никуда не торопится. Нет, это не правда. Даниэла должна быть на тренировке по плаванию вместе с Хоуп. Но ей запретили идти в бассейн.

Когда в дверь кабинета по английскому постучалась директор Колби, все подняли головы. Учитель поприветствовал ее. Но та ничего ему не сказала, просто окинула взглядом кабинет. Заметив Даниэлу, она подошла к ней и просто сказала:

– Увидимся позже.

Эти слова объяснили оставленную ею на парте Даниэлы записку.

«Девушкам из списка: пожалуйста, сразу после уроков зайдите ко мне в кабинет на обязательную встречу.

Директор Колби».

Даниэла прикусила кончик карандаша. Чего хотела директор Колби от девушек из списка? У них неприятности? Директор Колби выяснила, кто его составил?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза