Список на ликвидацию

— Тогда вставай, одевайся, собирай свое барахло и поехали его ловить, гада.

— Я не...

— Ты получила четыре колотых раны, которые, благодаря ликантропии, уже зажили. Больничные койки — для больных, а ты здоровая. Вставай, мать твою так и этак, одевайся и пошли ловить монстра, который хотел тебя убить!

Она была ошеломлена.

— Выражения, — сказал за моей спиной Карлтон, будто машинально.

Я не стала извиняться. Секунду назад дело было в нем и в Сократе, сейчас главное было — Лайла и я.

— Ты хочешь поймать того типа, который с тобой это сделал?

— Да, — ответила она чуть хрипло.

— Вставай и пошли.

Она смотрела на меня, почти недоумевая, и вдруг на губах у нее появилась тень улыбки.

— Ты всерьез?

— Нет, блин, шучу. Одевайся наконец.

Она улыбнулась до ушей, вдруг и чудом, еще со слезами на щеках. Роберт на той стороне кровати привлек мое внимание, когда одними губами сказал мне «спасибо».

Иногда бывает, что дело не в ловле преступников. Иногда надо просто своему помочь, когда ему плохо. Мне понадобились годы, чтобы понять: второе ну никак не менее важно, чем первое. 

Глава 31

Сократ остался с Лайлой — объяснить ей и ее родственникам, что для нее будет значить быть вервольфом. Я поехала, чтобы привезти ей чистую одежду из мотеля. Ники шел за мной, отставая на шаг, и мы уже подходили к выходу из больницы, когда меня кто- то окликнул:

— Анита!

Я знала этот голос.

— Черт побери, — сказала я и обернулась к Олафу.

Он решительно направлялся ко мне, а за ним — вприпрыжку Бернардо. Мало за кем шестифутовому Бернардо пришлось бы поспевать вприпрыжку. Сестры открыто таращились на Бернардо, наслаждаясь зрелищем. А на Олафа только косились украдкой, будто с испугом. Среди этих взглядов были тревожные — очень уж он здоровенный, но были и такие, какие кидает женщина на привлекательного мужчину, хотя не такие откровенные, как на Бернардо. Может быть, сами того не осознавая, они что-то такое в Олафе чуяли. Знай они, какие у него сексуальные предпочтения, — рванули бы отсюда подальше, но Олаф, как и большинство серийных убийц, не казался с виду чудовищем. Излучаемую им хищную энергию он приглушил, направляясь к нам. А на правой руке у него сверкал ярко-синий гипс.

Блин!.. .

Ники и Лисандро встали от меня по обе стороны, чуть впереди. Это давало нам пространство для маневра, а их выводило на передний край на случай драки. Их работа — меня охранять, но одно дело — прятаться за спиной Эдуарда, а другое — за спинами мужчин вообще. Это могло в глазах Олафа безнадежно поместить меня в раздел девчонок, то есть потенциальных жертв.

И я сделала то, что должна была сделать: вышла вперед. Ники не стал спорить, просто шагнул назад и уступил мне лидерство. Домино заколебался, но когда Ники отступил, мы с ним оказались на одной линии, что вполне годится. Ни за чью спину я не пряталась.

Но Лисандро увидел, как я поступила, и шагнул вперед. И он, и Ники вполне были в себе уверены, им не надо было никому доказывать, что они — настоящие мужчины. Это мне в них обоих нравилось.

А вот в крупном мужике, стоящем перед нами, я сомневалась. Вполне было ожидаемо, что он тоже уверен в себе, но это оказалось не так. И дело не в том, что они оборотни, а он нет. Я стояла и смотрела на него, осознавая, что будь он моим другом, я бы задала ему кое-какие вопросы, но он им не был. Настоящему другу можно доверять, что он тебя не станет похищать, пытать и насиловать, а не станет ли Олаф — я точно не знала. И от мысли с ним дружить меня дрожь пробирала.

Бернардо догнал его и сказал, несколько торопясь:

— Тут в больнице есть еще кто-нибудь?

Он встал так, чтобы видеть нас обоих, но как-то так, чтобы не оказаться точно между нами.

— Мы приезжали к маршалу Карлтон, — ответила я, не сводя глаз с Олафа.

— Которая подхватила ликантропию? — уточнил Бернардо.

— Ага.

Олаф смотрел на меня глубоко посаженными глазами, будто двумя пещерами в лице, где в темной глубине мелькает далекий огонь.

— Как она переживает потерю значка? — спросил Бернардо, и это наводило на мысль, что вопрос ему небезразличен.

Каждый маршал противоестественного отдела жил с мыслью, что он может быть следующим. Когда охотишься на оборотней, это входит в профессиональный риск.

— Формально у нее пока не могут отобрать значок, — ответила я.

Бернардо нахмурился:

— Почти любой маршал отдал бы его сам, как только получил бы подозрительный анализ.

— Но он не был бы обязан.

Бернардо имел в виду другое, но вслух это произнес Олаф:

— Ты ее позвала с нами на охоту.

Голос его был ниже обычного, грудной рокот — словно из-за каких-то эмоций тембр изменился.

— Ага.

Я подавила желание передвинуть руку ближе к оружию. Он ничего не сделал, чтобы меня напугать. Просто стоял и смотрел. Для него этот взгляд был даже не враждебным, просто пристальным.

— Мне не нужна еще одна женщина на этой охоте. Помимо тебя.

— Не тебе выбирать, кто участвует. Ордера принадлежат мне и Эдуарду. Он уже позвал с собой Ньюмэна.

— Мальчику надо учиться, — ответил Олаф. — А девочка станет вервольфом, месяца не пройдет. Ее учить — зря время тратить.

Он был прав — по сути дела.