Список обреченных

— Спасибо! Тогда давай так, чтобы ты от меня отвязался раз и навсегда со своей коррекцией. Если мы вытащим этого парня, я еду в Лондон и ложусь к тебе в Центр. Года хватит?

— Нет, тебе не хватит. Все очень далеко зашло. Три.

— Ладно, не русская каторга. Только я разорюсь.

— Я с тобой готов работать бесплатно. Очень интересный случай.

— А, ладно! Павел оплатит. Будет даже рад.

— Вот, ваш Дубов — настоящий европеец. Упрекнуть не в чем.

— Он просто очень умный.

— Угу! А ты где-то между Раскольниковым и Распутиным.

— Да? Признаться, думал, что между Пестелем и Засулич.

— Ну, у нас это менее известные культурные герои.

— Угу, на Западе. Так что пари. Женя — свидетель. Но, если они убьют Дамира Рашитова, мы перестреляем всех этих тварей. Всех, кто причастен. И ты, Крис, будешь молчать в тряпочку.

— В тря-поч-ку, — старательно повторил Крис.

— Угу! Русский национальный фольклор.

— Да знаю я ваш фольклор! Одна поправка к условиям пари. Если ты продуешь, Анджей, твой Женя поедет с тобой и ляжет в соседнюю палату.

— Он может быть даже раньше. Не есть правильно вешать больше двух убийств на одного исполнителя. Мы должны делить ответственность.

— Наконец-то ты назвал вещи своими именами. «Убийств!»

— Женя, ты как? — спросил Альбицкий.

— Обстоятельства могут сложиться так, что я не смогу сдержать слова, — проговорил Женя.

— Почему? — спросил Крис.

— Потому что, если больше ничего не поможет, я сдамся СБ и возьму вину на себя.

— Ну, тебе точно года хватит, — махнул рукой Крис.

— Будет таскать мне передачи, — усмехнулся Андрей.

— У нас они нафиг не нужны! — заметил психолог.

Нейронную карту Альбицкому снимали еще в России. Это было сразу после гибели Ильи, его старого друга, с которым они вместе учились на физтехе, а после окончания института сообща делали бизнес.

Потом вдвоем занимались расследованием убийства жены Андрея Зои, журналистки, с разоблачительных статей которой и началась Лига.

Тогда они еще не убивали.

Убивали их.

За пару лет все изменилось. Они научились отстреливаться. У Лиги появились первые исполнители и первые казненные.

В день, когда убили Илью, Альбицкому пришла смска.

«Приезжай немедленно!» — писал тот.

И Андрей купился и бросился к нему.

Было не заперто, дверь легко подалась.

— Илья! — позвал Андрей.

Никто не ответил.

Альбицкий вошел и открыл дверь в кабинет.

Илья лежал на полу около компьютерного стола. Темные волосы в запекшейся крови. На паркете рядом с ним бурые пятна.

Ком подступил к горлу, Андрей закусил губу.

Они были знакомы пятнадцать лет. Илья был гениальный хакером, и бизнес без него не стоил ломаного гроша.

Андрей осторожно перевернул тело.

В виске зияло отверстие от пули, и была кожа холодна, как лед. Кровь не текла, и труп закоченел.

После смски прошло полчаса.

Андрей не врач, но…

Он вскочил на ноги.

Илья хранил флешки в полиэтиленовом пакете размером с ежедневник. Рядом с компьютером их не было. Андрей наскоро открыл ящики стола один за другим. Пусто!

Может быть, Илья успел скинуть инфу в облако.

Может быть…

Из шахты донесся звук тронувшегося лифта. Заскрипели тросы.

Выход на балкон был прямо из кабинета. Альбицкий метнулся туда, на ходу выключая телефон. Выхватил пистолет.

Здесь была пожарная лестница на крышу. Главное, чтобы там не оказалось засады.

Андрей выбрался наверх и тут же помчался вправо, вдоль хлипкой металлической ограды по краю.

— Стоять! — хрипло проорали сзади.

Как бы ни так! Эту крышу он знал, как свои пять пальцев. Двухскатная, скользкая, в духе старой Москвы. Еще студентами выбирались сюда с гитарой петь песни.

Бросился дальше, уходя с линии огня.

Раздался выстрел, пуля просвистела в полуметре.

Выстрелил в ответ.

Упал, откатился прочь под защиту надстройки с выходом на чердак. Туда вела старая деревянная дверь. Решетки не было: ему повезло.

Вскочил на ноги и дернул за ручку: заперто.

Разрядил две трети обоймы, обстреляв вокруг замка.

Дернул снова. Дверь подалась, и замок вылетел.

Открыл и нырнул вниз.

Частного московского психолога Олега Николаевича Штерна Альбицкому порекомендовали еще в относительно спокойной обстановке, примерно за неделю до смерти Ильи.

Олег Николаевич пятнадцать лет проработал психологом в государственном Психологическом Центре (том самом Лесногородском!), прежде, чем уйти на вольные хлеба, и этот опыт был очень ценен для Лиги.

Нейронную карту Андрей собирался снять по нескольким причинам. Во-первых, это был самый быстрый способ сохранить архив Лиги на случай его смерти. Будучи эйдетиком с абсолютной памятью, Альбицкий помнил не только весь тогда еще не очень длинный список Лиги, но и все детали расследований, и всех людей, связанных с Лигой.

Во-вторых, Андрей планировал вводить моды исполнителям Лиги. Прежде всего, чтобы иметь возможность быстро стереть им участки памяти со значимой информацией в случае провала. Ну и для последней проверки перед тем, как знакомить нового члена Лиги с товарищами, чтобы убедиться, что исполнитель — не провокатор.

Еще предпринимателем Андрей взял за правило: если хочешь руководить, надо пройти все ступеньки иерархии собственной фирмы и знать все детали бизнес-процессов.