Список опасных профессий

— Так лев же. — Секретарша указала на бронзового зверя на столе. — Раньше он крепко стоял, а сейчас, наверное, что-то в подставке нарушилось. Я шум услышала и подумала, что этот лев снова упал. Но раз стоит… наверное, мне показалось.

Не поворачиваясь к нам спиной, секретарша сделала еще шажок к двери, и снова Стрешнев остановил ее:

— Он у вас уже падал, этот лев?

— Не у меня, у Светланы Павловны. На прошлой неделе она его задела… ручки по всему полу раскатились.

— Понятно. — Володя несколько секунд гипнотизировал смущенную секретаршу, потом перевел взгляд на Паршину. Светлана Павловна уже не напоминала умирающего лебедя, она была в ярости и не пыталась этого скрывать.

— Что вы нам морочите голову этим львом! — рявкнула она. — Идите займитесь делом! Когда вы понадобитесь, я вызову!

— Минуточку! — снова поднял руку Володя, и секретарша, дернувшаяся было к двери, остановилась, испуганно глядя то на него, то на Паршину. — Вы, Альбина Александровна, со своего рабочего места не отлучайтесь, пожалуйста, — попросил Стрешнев. Потом обернулся ко мне и приказал: — Рита, ты тоже выйди.

Секретарша кивнула, но продолжала топтаться на пороге. Я подошла к ней, взяла за руку и вывела в приемную. Альбина Александровна, не дойдя до своего места, рухнула на ближайший стул и потерла виски:

— Господи, что происходит? Я ничего не понимаю.

— Ничего особенного. — Я не сводила напряженного взгляда с закрывшейся за нами двери. — Проводится следственный эксперимент.

— То есть все в порядке? Хотя о чем я говорю, какой может быть порядок при таких делах?

Словно в ответ, из кабинета донесся грохот. Секретарша подпрыгнула, да и я, хотя и ждала чего-то подобного, тоже вздрогнула.

— Господи, что там еще случилось? — Альбина Александровна вскочила со стула и сделала шаг в сторону кабинета.

— Снова прибор уронили? — предположила я небрежно.

— Что вы, совсем другой звук. — Она попыталась обойти меня и тут же попятилась. — Ой, наверное, мне нельзя туда. Мне сказали, на месте быть.

— Теперь можно. — Я снова взяла ее за руку и, не обращая внимания на слабое сопротивление, потащила за собой. — Ну, что я говорила? Действительно, это прибор так грохнул!

— Но звук совсем другой был, — повторила секретарша, растерянно глядя на лежащего на боку бронзового монстра и рассыпанные по полу ручки.

Меня лев интересовал мало, я сосредоточилась на госпоже Паршиной. Когда мы с секретаршей выходили в приемную, Светлана Павловна была на грани взрыва, и я не сомневалась, что сейчас этот взрыв произойдет. Но я ошиблась. Паршина сумела взять себя в руки и сидела на диване все в той же, расслабленной позе, глядя на Стрешнева с нескрываемым отвращением.

— Может быть, вы объясните, — язвительно поинтересовалась она, — что означает эта нелепая демонстрация?

— Конечно, объясню! — Неловкость, которую Володя испытывал поначалу, испарилась, и теперь он был, как обычно, оживлен и жизнерадостен. — Рита, ну-ка проверь!

Я подошла к дивану и взяла в руки подушку. Внимательно осмотрела ее, отрицательно качнула головой и бросила на место. Потом, не затрудняя себя формальной вежливостью, выдернула из-под руки Паршиной второй кожаный валик. Медленно повернула и облегченно выдохнула, увидев небольшую круглую дырочку с опаленными краями.

— Вот, — я протянула подушку Стрешневу. — Есть.

— Прекрасно, — мурлыкнул Володя, — именно то, что требовалось. Светлана Павловна, будьте любезны, — он сунул подушку под нос Паршиной, — объясните, откуда эта дырочка?

— Понятия не имею. — Она брезгливо отодвинулась. — Это старый диван, может, его мыши погрызли?

— Или клопы? — предположение донеслось с галерки, то есть с подоконника.

Паршина бросила на Гошку взгляд, от которого более нервный субъект запросто превратился бы в упомянутое насекомое. К счастью, на моего напарника взгляды не действуют, до него и хорошей дубиной не каждый раз достучишься.

— А хоть бы и клопы! Я давно собиралась эту рухлядь выкинуть, жаль, не успела!

— Действительно, есть о чем пожалеть, — сочувственно покивал Стрешнев. — Видите ли, Светлана Павловна, тут такое дело получается: дырка, которую вы, уважаемая, мышам да клопам приписываете, дырка эта осталась после выстрела в упор. Можете мне на слово поверить, а можете у Александра Сергеевича спросить, он в таких делах разбирается — опыт, знаете ли…

Баринов слегка наклонил голову, то ли благодаря за лестные слова, то ли подтверждая, что дырка на подушке — след выстрела. Впрочем, Паршина в его сторону даже не взглянула.

— Меня совершенно не интересует, кто из вас в чем разбирается, — перебила она. — И у меня нет привычки разглядывать дыры на всяком старье. Если вам больше нечего мне… — Она начала приподниматься с дивана, но теперь уже Володя не дал ей договорить: