Список (СИ)

– А что с вашим стулом? – Он перегнулся через столешницу и покачал мой стул, который начал возмущенно поскрипывать. – Нет, он нескоро развалится, не волнуйтесь.

– Но развалится непременно, – заметила я. – И как скоро это случится, только Богиня знает.

– Боитесь? Так давайте поменяем стулья!

– Чтобы он развалился под вами, да ещё на глазах у клиента? Вы будете слишком глупо выглядеть на полу в обломках.

– А вы – умно? – рассмеялся Дитрих.

– Мое падение ущербу вашей репутации не нанесет, – ответила я.

– Α вашей?

– Ваша важнее. А вы ее подвергаете опасности. Вдруг сейчас кто-то войдет, а вы лежите на столе? Что он о вас подумает.

– Что мы проводим следственный эксперимент? – предположил Дитрих, но со стола слез.

– Χм…

Я не стала говорить, что такое предположение может прийти в голову только тому, у кого с этой самой головой серьезные проблемы. Конечно, вполне могло быть, что қлиенты Дитриха как раз из таких, чего стоил тот же инор Кремер, а других я пока не видела. Но должны же они быть, если уж «маг по особым поручениям» решил не только улучшить офис, но и нанять секретаря.

– Ладно вернемся к нашим Вернерам-Эггерам, – Дитрих прошел за свой стол. – Итак, мы выяснили, что Вернер никогда не говорила о своей родне, причину чего вы не знаете, так?

– Так.

Мы с наставницей на личные темы не говорили совсем. Она была не склонна к откровенности, а я довольствовалась ее рассказами по алхимии.

– А что говорил о своей семье Эггер? Или он тоже умалчивал этот вопрос?

– Не умалчивал. Это было бы странно, – ответила я. – Штефан же собирался на мне жениться. До знакомства, правда, дело не дошло, но упоминал о семье он постоянно. Но я ничего такого не помню. У него есть старший брат, но совсем без Дара, что Штефана очень расстраивало.

– Родился без Дара или потерял? – Дитрих деловито писал на листочке короткие заметки.

– Об этом у нас речь не заходила.

– Жаль, – разочарованно сказал он. – А про родителей что можете рассказать интересного?

– Пожалуй, ничего такого не вспомню, – ответила я. – Если и были там какие-тo семейные тайны, то меня Штефан в них не посвящал.

– Вы же с ним целый год встречались, – недовольно сказал Дитрих. – Разговаривали же вы о чем-то?

Разговаривали мы не всегда, но моему работодателю об этом знать не обязательно, тем более что целуется он намного лучше Штефана. Так к чему ему забивать голову лишней информацией, совершенно не имеющей никакого отношения к расследованию?

– А вы всегда с девушками говорите о своей семье? О проблемах родителей? Ο болячках братьев-сестер? – возмутилась я.

– У меня нет братьев-сестер, – парировал Дитрих, – а у родителей нет проблем.

– Или вы не хотите о них говорить постороннему человеку…

Дитрих задумчиво на меня посмотрел, как-то так, что я настроилась на то, что он прямо сейчас заявит, что секретарь – лицо совсем не постороннее, а очень даже доверенное. Особенно после столь успешной вчерашней конспирации. Но он сказал совсем не то, что я ожидала:

– Хотите сказать, что Эггер считал вас посторонней?

– Кем oн меня считал, может сказать только он сам. К чему вообще говорить о наших отношениях? Дитрих, вы лучше отчет Кремеру напишите, а то я уже боюсь его следующего визита.

– Отчет я напишу, не волнуйтесь, Линда, – недовольно сказал Дитрих. – Но сейчас я хочу выяснить, связывало ли Эггера с Вернер что-то, помимо родства. Вернер подозревается в использовании запрещенной магии, Кремер явно намекал, что Эггер тоже чем-то таким занимается.

– У него нет доказательств, – напомнила я. – Только предположение. Не доказано даже, что они были любовниками. Штефан говорил, что у них с инорой Кремер исключительно деловые отношения.

Утверждала это я чисто из чувства противоречия. Штефана обеливать я не собиралась, я прекрасно помнила рассказ Эмми о том, как она встретила его с рыжей. Подруга была уверена, что между ними что-то есть, иначе никогда не стала бы бросаться обвинениями. Значит, в их поведении было нечто, прямо указывающее на заинтересованность друг другом. Тем неожиданнее прозвучал ответ Дитриха:

– Οчень даже может быть. Не так уж они и похожи на влюбленных, стремящихся уединиться для… – он спохватился и не стал продолжать. – Короче говоря, там может быть и другой интерес. А какой… Ладно, оставим ваши отношения с Эггером в покое и перейдем к вашим профессиональным навыкам. Вы алхимик, Линда. Надеюсь, ваших знаний и моего оборудования хватит, чтобы выяснить, что в этом пакете.

Я хмыкнула, выражая свое отношение к гордому именованию «оборудованием» набора для юного алхимика, но пакетик взяла и даже развернула. Да… Чтобы определить, что в нем находится, мне не понадобились никакие реактивы.

– Полынь, – твердо сказала я, но все же ещё понюхала для пущей уверенности. – Обыкновенная полынь. То есть не совсем обыкновенная, вид из тех, что растет только в Степи.

– А к ней ничего не подмешано?

– Нет. Видно же. Куски довольно крупные.

– А пропитать ее дополнительно чем-то могли? – не сдавался Дитрих.