Список Свиндлера

– Почему здесь? – спросил я у проходящей мимо тучной дамы.

– Как – почему? Кому-то нужно раздувать проблему судетских немцев! Видите – надпись по-немецки?!

Я имел в виду совсем не то, но тучная дама уже скрылась. А вот и родной дом нашего святого – через улицу. Многократно перестроенный, с двумя венецианскими окнами на первом и втором этажах. Вот и вся «прекрасная вилла», над которой умиляется Кенэлли. Я решил позвонить, чтобы узнать, почему обелиск установили в парке, а не у этого дома. Кто-то откликнулся по домофону. Я задал свой вопрос. Долго, долго длилось молчание. Наконец хриплый баритон, полон возмущения, выкрикнул:

– Шиндлер?! Gauner?! Фашист?! В нашем доме?!

Домофон умолк. Позже я узнал, что именно они – владельцы дома – не дали разрешения на установку обелиска у себя. И не одни они. Чешский Союз Борцов за Свободу выступил с официальным протестом: Зачем чешскому городу нужно превозносить немца, фашиста, агента немецкой разведки?!1 Борцы за свободу не верят в то, что Шиндлер действительно спас 1,200 евреев из Брюннлицкого лагеря.

Говорят, что филиалы Гросс-Розен работали на немецкую военную промышленность до последнего дня. Там, где не успели предпринять «эвакуацию» узников – а таких лагерей было много – все евреи уцелели. Где тут заслуга Шиндлера? Но борцы за свободу написали на одну фразу больше, чем разрешается в свободном мире: Если его деяния так высоко ценятся в Израиле, пусть память о нем живёт в Израиле и между евреями рассеянными по миру.2 Эту декларацию признали националистической. Независимым средствам массовой информации был подан сигнал заглушить критику

В Краеведческом Музее в Свитавах никто не отрицает заслуг Шиндлера; там безоговорочно признают спасение 1,200 евреев фактом. Бородатый, неожиданно резвый, немолодой историк, доктор Милослав Штрих, приготовил даже список из 25 пунктов перечисляющих основные этапы жизни святого. Это на случай, если бы туда забрёл чудак, который захотел бы узнать о нем побольше.

Весь следующий день я провёл в прохладных стенах музея, продираясь через его архивы. Я также старательно переписал Штрихово житие Св. Шиндлера. В основном оно поддерживает официальную линию и скорее показывает свитавского «земляка» в хорошем свете, но нельзя не заметить некоторых его… гм… слабостей…

. Я начал с родословной – его самого, родителей, родителей родителей… Свидетельства о рождении, браке, смерти… А потом я пошёл в пивную, где за кружкой отличного пильзенского пива я грустил о том, что правда не всегда выглядит так, как мы себе её представляем. Я ожидал встретить достойную, мещанскую семью, отца – светского человека, как утверждает Кенэлли, и пышную свадьбу, которая – естественно – предшествовала рождению святого. Церковь из белого кирпича, белые платья дам, отцы города в ышедшие на главный рынок поздравить молодожёнов…

Зачем ворошить старые архивы? В них таятся джинны низвергающие легенды.

Свитавы. Памятник Оскару Шиндлеру. Надпись начешском инемецком языках гласит: «Оскар Шиндлер. Незабываемый спаситель жизней 1,200 преследуемых евреев». (Фото автора.)

Отец Оскара Шиндлера, Ганс, был крестьянским сыном, в первом поколении оседлым в городе. Он разъезжал по околице и торговал различными сельскохозяйственными товарами и машинами. Жарким летом 1907 года он посетил родную деревню Лачнов, по-немецки Лотшнау. Поездка оказалась не бесплодной и к осени местная девица Франциска Лузер уже отчаянно рвалась к алтарю с сильно выпуклой фигурой. Пускай она была дочерью простого строителя и работала на табачной фабрике – но в таком виде показываться в заштатных Свитавах было невозможно.

Венчание состоялось спешно и тихо в Брно, в церкви Св. Марии-Магдалины, 12 октября. А потом – серая действительность добычи средств к существованию. Потому, что в действительности не было ни милой виллы на окраине, ни фабрики сельскохозяйственных изделий, ни 50 рабочих, ничего того, что Кенэлли с умилением перечисляет на страницах своей повести… С самого начала мы имеем дело с мифом.

Сын коммивояжёра родился 28 апреля 1908 г. Учился в начальной школе, а потом в реальной гимназии. У него была сестра моложе на семь лет с двойным именем Эльфрида-Гертруда. Не только имена немецкие – приходские книги в Свитавах в то время тоже велись на немецком языке.