Список убийств

— Приветствую, это Дэн Прист. Я тут подумал: у вас же где-то должны быть материалы по традиционной музыке Пенджаба и горских племен?

— Безусловно, да, — ответил цэрэушник.

— Вот здорово. У меня тут наклевывается неплохой репортаж. Вы не можете завезти мне тот материал в «Серену»? Заодно почаевничаем в вестибюле.

— Почему бы нет, Дэн. Семь вечера вас устроит?

— Более чем. Стало быть, до встречи?

Вечером за чаем Ловец объяснил, что ему нужно для завтрашнего дня. Завтра пятница, священный для мусульман день, и подполковник отправится в мечеть на общую молитву — мероприятие обязательное, пропустить которое никак нельзя. При этом жен правоверные с собой не берут. Это вам не Кемп-Лиджен.

Когда цэрэушник ушел, Ловец через консьержа забронировал себе вылет «Этихадом» в Катар, с пересадкой на рейс «Бритиш эруэйз» в Лондон. Наутро, когда Ловец налегке, с одним лишь кейсом, появился внизу, его при входе уже ждало авто — тоже малоприметное, но с посольскими номерами, препятствующими доступу посторонних и вообще контакту с пассажирами. За рулем находился седовласый американец — ветеран посольской службы, за годы езды изучивший город до тонкостей. Рядом с ним сидел молодой сотрудник госдепа, добровольно избравший дома на языковых курсах пушту в качестве своего второго иностранного языка. Ловец забрался на заднее сиденье и назвал адрес. Когда машина съехала с пандуса отеля, следом тронулся «хвост» из МВР.

На конце улицы, где стоял дом подполковника Али Шаха, они дождались, пока на пятничную молитву в мечеть не уйдут все мужчины. Лишь после этого Ловец распорядился высадить его у двери.

Открыла опять же миссис Шах, которая тут же пришла в беспокойство и стала встревоженно объяснять, что ее мужа нет дома и вернется он через час, никак не раньше. Говорила она на пушту. Молодой сотрудник посольства на это сказал, что полковник просил их дожидаться его здесь. Миссис Шах это не успокоило, поскольку ей муж таких указаний не давал. Тем не менее визитеров она впустила и провела в гостиную. Отлучиться не посмела, но не рискнула и садиться, а стояла, в неуверенности переминаясь с ноги на ногу. Тогда Ловец жестом указал на кресло, стоящее напротив.

— Очень вас прошу, миссис Шах, успокоиться и не тревожиться по поводу моего повторного визита. Я пришел извиниться за вчерашнее. Мне не хотелось обидеть вашего супруга. И в знак искренности своего сожаления я принес маленький подарок.

Он выставил на низенький столик бутылку «Джонни Уокера», знаменитый «блэк лейбл». Когда его слова были переведены, миссис Шах с нервной улыбкой села.

— Миссис Шах, увы, я и понятия не имел, что в отношениях отца и сына произошел раскол, — с чувством произнес Ловец. — Какая вопиющая бестактность с моей стороны, и какая трагедия для вас как матери! А ведь мне рассказывали, что ваш мальчик, Зульфикар, был очень талантлив. Еще бы: ведь он говорил и на английском, и на урду, и на пушту… Между прочим, готов поспорить, что своим талантом к языкам он обязан вам.

Женщина медленно кивнула; на ее ресницах снова заблестели слезы.

— Мне почему-то кажется, что он был не только умен, но и симпатичен. У вас, кстати, нет где-нибудь фотографии вашего Зульфикара, пусть даже совсем юного? Очень бы хотелось убедиться в правоте моих слов.

По ее щеке переливчатой жемчужиной скатилась слеза. В самом деле, какая мать может забыть красоту своего ребенка, которого она малышом носила у груди? Женщина снова молча кивнула.

— Вот бы взглянуть — мечтательно вздохнул Ловец. — Может, покажете? С вашего позволения, конечно.

Польщенная столь непривычной для нее учтивостью, женщина бесшумно поднялась и вышла из комнаты. Где-то в доме у нее имелся тайник, где она вопреки воле мужа держала фотографии своего давно утраченного сына. Когда она возвратилась, в ее руках находился один-единственный снимок в кожаной рамочке.

Школьный выпускной. На снимке в объектив счастливо улыбались двое юнцов. Джихадом здесь, судя по всему, еще и не пахло. Какое там: конец беспечной школьной поры, впереди не менее занятное студенческое житье… В руках путевка в жизнь в виде школьных аттестатов, а судя по тому, как подростки притиснулись друг к другу плечами, по жизни они друзья неразлейвода. Вот тебе и «неразлей»… Спрашивать, который из мальчиков Зульфикар, не было необходимости: определенно вот этот, с золотисто-янтарными глазами. Ловец, приязненно поразглядывав снимок, аккуратно его вернул.

— Да, я действительно был прав, — с кротко-задумчивой улыбкой произнес он, возвращая фотографию, а посольскому сотруднику вполголоса сказал: — Скажи по мобильнику шоферу, чтобы постучался в дверь.

— Да он и так у двери, снаружи.

— Делай, как я прошу.