Список возмездия

– Ага. – Хейди ухмыльнулась. – И на канале Ай Ди[18].

– Моника могла сбежать с ландшафтным дизайнером, – предложила свою версию Линдс. – Вы видели ландшафтного дизайнера, которого наняли ее родители? Он такой красавчик.

Несмотря на всю серьезность происходящего, я рассмеялась.

– Ну, будем надеяться, что так оно и есть. Я просто не хочу, чтобы сбылось то, чего мы все боимся.

– А я не хочу, чтобы это коснулось тебя, – добавила Хейди, устремив на меня взгляд зеленовато-карих глаз, зажав между пальцами гигантский кусок батончика.

– И я тоже, – бросила Линдс.

– Спасибо, девчонки.

– Но, знаете, чего я не понимаю? – Хейди сунула в рот кусок и задумчиво пожевала, пока мы ждали продолжения. – Предположим, все эти случаи связаны. Я знаю, это ужасная мысль, но что у тебя общего с Ви и Моникой? Я, конечно, не прожила с ними бок о бок всю жизнь, но, насколько мне известно, вы никогда не были подругами, верно?

– Элла никогда не дружила с Ви или Моникой, – ответила Линдс.

Хейди нахмурилась, убирая пакетик в сумку.

– Вот этого я как раз и не понимаю. Если это цепочка, то наверняка случайных событий, верно? Иначе и быть не может.

Мой взгляд упал на журнальный столик, и я рассеянно кивнула. Да, набор случайностей. Может, я и поверила бы в это, если бы клоунская маска не оказалась в моем шкафчике и на кровати, откуда она таинственным образом исчезла. И если бы меня ничего не связывало с Моникой и Ви.

Но кое-что общее у нас все-таки было.

* * *

В пятницу вся школа гудела, обсуждая исчезновение Моники Грэм, и страсти накалились, когда после обеда приехали копы, чтобы побеседовать еще с несколькими учениками. От Моники по-прежнему не было никаких известий, и я не могла себе представить, каково приходится ее семье и близким.

Должно быть, они страдали так же, как родители Ви.

Самое печальное, что целую неделю никто в школе и не вспомнил про Ви. После ее позорной выходки на прошлогодней тусовке к ней как будто потеряли интерес, но вчерашнее происшествие все изменило.

Теперь она стала темой разговоров, наряду с Моникой.

К концу дня я чувствовала себя выжатой как лимон и даже пропустила традиционное пятничное смузи с Линдс и Хейди – ритуал, который мы придумали в начале девятого класса, – но, когда вернулась домой и поднялась к себе, сразу кинулась к шкафу, бросив сумку на кровать.

Я открыла дверцу и встала на колени, раскидывая груды джинсов, пока не отыскала нераспечатанную обувную коробку. Обрывки рождественской упаковочной бумаги еще цеплялись за ее края. Мама приклеила крышку скотчем, как будто она могла открыться, сорвать обертку и испортить сюрприз.

Но содержимое коробки не обещало никакого сюрприза. Мама каждый год дарила одно и то же, а потом, в день генеральной уборки, выбрасывала из моего шкафа запечатанную коробку с предыдущего Рождества.

Я понятия не имела, зачем все это затеваю, но, качнувшись назад, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, после чего просунула палец под скотч, отдирая ленту. Сняв крышку, я уставилась на новенькую пару черно-розовых кроссовок.

Кроссовки.

И удобные, с супинатором. Наверняка стоили немалых денег и очень напоминали четвертую неношеную пару, но мама… она продолжала их покупать.

Глубоко в душе затеплилось желание надеть и зашнуровать эти кроссовки. Сама идея просто выйти на улицу и побежать – куда угодно, – забыть обо всем и раствориться в ощущениях казалась очень заманчивой.

Но я не стала их надевать. Я закрыла коробку и вернула ее на место – осторожно, почти благоговейно.

С бегом, в любом случае, не прокатило бы. Пока по городу разгуливает психопат, об этом не могло быть и речи. К тому же прошлой ночью я спала часа три, не больше, и сейчас мне хотелось только одного – рухнуть куда-нибудь и отрубиться.

Что я и сделала.

Свернувшись калачиком в углу дивана, я смотрела сериал про похождения призраков. Мама сидела рядом со мной – она слышала об исчезновении Моники, но не заговаривала об этом, за что я была ей благодарна. Мне не хотелось ни о чем думать. Моему мозгу требовался перерыв.

Все кончилось тем, что я так и заснула на диване и проспала до самого утра, а проснулась с ломотой в мышцах. Я посмотрела на настенные часы – до встречи с отцом оставалось чуть больше двух часов.

Скинув одеяло, я свесила ноги с дивана и встала, потягиваясь и разминая затекшие конечности. Я услышала, как наверху чем-то шуршит мама, и улыбнулась. Недавно у нее появилось новое хобби – вязание, – и по субботам она уединялась в своей комнате со спицами и пряжей.

Я налила себе стакан апельсинового сока и поднялась по лестнице. Остановившись у двери маминой спальни, тихо постучала.

– Заходи, – позвала она.

Толкнув дверь бедром, я заглянула в комнату. Мама по-турецки сидела на кровати. Зажав в руке спицы, она пыталась распутать нити ярко-розовой пряжи.

– Доброе утро, – сказала я.

Она приветливо улыбнулась.

– Готовишься к встрече с отцом?

– Ага.

– Хорошо. – Она приложила ярко-розовую нитку к зеленой материи. – Что ты на это скажешь?