Список жильцов

Бартош приехал в управление милиции около десяти вечера. В группе уголовного розыска не было уже никого, кроме дежурного старшего лейтенанта. Бартош прошел в кабинет майора Жаги, где были все материалы дела. Еще раз вчитался в протоколы вскрытия трупа. Врач, производивший вскрытие, записал, что в последние часы перед смертью убитая ела дыню и пила вишневый ликер.

«Интересно, где Маргит ела дыню и где пила ликер?»

Бартош положил перед собой чистый лист бумаги.

— Что ж, посмотрим! — проговорил он, верный своей привычке рассуждать вслух. Ему казалось, что в таких случаях все становится яснее и отчетливее. Итак, она пошла в отдел виз, потом встретилась с мужем. На улице Резчиков они поссорились. Маргит отправилась к подруге, у которой, очевидно, и жила это время, там она, наверное, и поела дыни. Затем она снова ушла из того дома куда–то, где, возможно, имела с кем–то свидание. Вероятно, в кафе: там она, очевидно, и выпила ликеру. Может быть, человек, с которым она пила ликер, и убил ее? А может быть, она одна вышла из кафе, дошла до перекрестка, и тут ее настиг удар ножом в спину? Но зачем она пошла туда? И было ли убийство преднамеренным, заранее задуманным или же?.. Во всяком случае, совершено оно не с целью насилия и не с целью ограбления... Может быть, месть? Или что? Кто был заинтересован в ее смерти? И кто ее друг или друзья? Была она легкого поведения или просто неудачницей?

Когда ему попалось на глаза донесение дежурного по 61-му участку, он потянулся к телефонной трубке.

— Алло, я хотел бы поговорить с сержантом Иштваном Надем.

— Это я, — послышалось на другом конце провода. — Сержант Иштван Надь слушает.

— До какого часа вы дежурите?

— До полуночи.

— Тогда я сейчас подскочу к вам, — сказал Бартош и, положив трубку, взглянул на часы: половина одиннадцатого. Он сложил документы и убрал их в ящик стола. Затем подумал мгновение и, снова достав протокол вскрытия, посмотрел на подпись: «Д-р Салаи, судебно-медицинский эксперт». Перелистав телефонную книжку, лежавшую на столе, Бартош отыскал номер телефона врача. «А удобно ли так поздно беспокоить? — подумал он и тут же сам себе ответил: — Разумеется, удобно, если речь идет о жизни человека».

— Мужа нет дома, — ответил в трубке усталый женский голос. — Кто его спрашивает и по какому делу?

— Мне необходимо срочно поговорить с ним, — ответил Бартош после того, как представился. — Если ваш супруг вернется часикам к двенадцати, попросите его позвонить мне на квартиру, — и Бартош продиктовал номер своего телефона. — Нет, нет, мне вполне удобно звонить и поздно.

Подойдя к дежурному по отделу, Бартош попросил у него машину.

— Что происходит, старик? Ты стал частным сыщиком? — рассмеялся старший лейтенант. — Я слышал, ты «заболел» каким–то делом... Сейчас вызову дежурную опермашину, она тебя отвезет. Куда?

— На шестьдесят первый участок.

Сержант Надь ничего нового не смог рассказать и повторил лишь то, что было написано в донесении: он тогда тоже дежурил по участку, когда зазвонил телефон и какой–то мужчина заявил, чему был он случайным свидетелем.

— У меня даже сохранилась магнитофонная пленка. Если хотите, я готов передать ее вам.

— Магнитофонная пленка?! — воскликнул Бартош, и глаза у него загорелись. — Откуда она у вас?

— Да это я так, для пробы, что ли... Старшина у нас как–то говорил, хорошо бы, мол, все важные донесения и сообщения записывать на пленку. А у меня под рукой как раз оказался случайно магнитофон. Правда, дело мне не показалось важным... Сейчас найду пленку, она где–то здесь... А магнитофон старшина унес — купил для сына, к окончанию гимназии.

Наконец сержант отыскал пленку на самом дне ящика стола.

— Я возьму ее, — сказал Бартош, — А вам дам расписку.

— Ну, вот еще! На кой шут она мне? Все равно это, так сказать, неофициальная запись. Забирайте ее. Может, пригодится вам.

Возбужденный Бартош поспешил на автобусную остановку.

Войдя в квартиру, он даже не разулся, не помыл руки, хотя это было неписаным правилом, когда он возвращался домой. Но сейчас его в первую очередь интересовала магнитофонная запись.

«Я хотел бы предупредить вас... Я только что был свидетелем ссоры между мужчиной и женщиной на углу улицы Резчиков. Мужчина угрожал женщине. «Я прикончу тебя, Маргит, — говорил он. — Больше терпеть я не могу...»

В общем, слово в слово все то, что записал Иштван Надь в своем донесении... Все то же самое, и, однако, кажется, что–то еще сверх того... Но что именно? Что?

Бартош включил обратную перемотку, потом стал слушать все сначала. Он даже не столько следил за текстом, сколько вслушивался, что зафиксировала пленка. Вот, сразу же после первых слов, послышался гул мотора. Можно предположить, что неподалеку остановка автобуса. Потом донеслись звуки рояля. Да, вполне отчетливые: кто–то играл пьесу Бетховена «Элизе». Чувствовалось, что играли не очень–то опытные руки. В одном из аккордов играющий взял неправильную ноту. Явно кто–то начинающий разучивал на рояле эту пьесу... Вот щелкнуло — говоривший положил трубку.