Сплетение судеб

В добром расположении духа, надрывая глотки, угощался народ в Илецком городке. Жарили поросят, овец, пили вино сколько душе угодно. Во главе стола восседал «ампиратор» Емельян Пугачёв. Сегодня он был необычайно весел, чёрные глаза горели, в нём, казалось, играла каждая жилка. Тут же сидели Иван Творогов, атаман войска Андрей Овчинников, Иван Зарубин-Чика, Егор Бочков, писарь и дьяк Иван Почиталин и другие казаки из «свиты государя».

На длинном столе стояло блюдо с дымящимся барашком. В глиняных кувшинах пенилось вино. Языки у хозяев и гостей развязались, они чокались, пили, отпускали различные шутки.

Пугачёв говорил мало, а пил много. Вдруг он вскочил:

– Ну и знатный пир вы мне уготовили, хозяева дорогие! Просто диву даюсь! Уже скоро завсегда эдак праздновать будете – слово царское даю!

– А мы и не сумлеваемся, государь! – встав со своего места, сказал, выражая мнение всех, Иван Творогов.

– А войско моё как, сыто али голодно? – посмотрел на него в упор Пугачёв.

– Все сыты, государь, хвала Хосподу! – поспешили его заверить жители городка.

– А почто я не зрю за столом атамана вашенского Лазаря Портнова? – загремел Пугачёв. – Почто он меня, ампиратора своего, чурается?

– Государь, не могёт он быть средь нас, – вскочив, сказал Овчинников.

– Он что, захворал али преставился? – нахмурился Пугачёв.

– Ополоумел Лазарь и вас, государь, самозванцем обозвал! – ответил Творогов. – Вот его и того зараз…

– Чего это «того»? – не «уразумел» ответа «государь».

– Заперли мы его до прихода вашего, – ответил Андрей Овчинников. – Может, одумается мыслили, покуда времячко есть.

– Вы правы, браты! – расцвёл широкой улыбкой Пугачёв, отпив немного вина. – Давайте покуда жрать да пить. А когда вдоволь насытимся, тогда и с Портновым зараз покалякаем!

Пир продолжался до позднего вечера, а когда стемнело, «государь» допил из чаши вино, поставил её на стол и приказал:

– Лазаря тащите пред очи мои! Хочу зараз на отступника полюбоваться и о многом его пообспросить.

Казаки привели Портнова и поставили его перед «царём» на колени.

– Ну и почто сапожки мои не лабзашь, Лазарь? – пьяно ухмыляясь, спросил Пугачёв. – Али всё ещё сумлеваешься, что ампиратор я?

– Нет, не сумлеваюсь уже, батюшка, – низко кланяясь, пробормотал бледный от страха атаман.

– Тогда целуй сапоги мои да прощеньеце себе вымаливай! – Пугачёв развалился в кресле и вытянул вперёд правую ногу.

– Нет, ни ног, ни рук твоих лобзать не буду, – неожиданно заупрямился Портнов.

– Почто эдак? – нахмурился «государь», начиная гневаться.

– Не буду – и всё тут. Пущай и царь ты оживший, но сумлеваюсь я в том!

– Сумлеваешься? Почто так? – подался вперёд Пугачёв.

– Потому, что он сам «царём» был здесь, – бросив взгляд на притихшую толпу горожан, взял на себя смелость ответить за всех Иван Творогов. – Атаман наш, Лазарь «преподобный», обвык обходиться с нами, как господа в усадьбах со своими крепостными. А мы, почитай, казаки все и люди вольные! Ежели бы вы только всё выслухать об его злодействах пожалали, государь…

– Говори! – потребовал Пугачёв, грозно сдвинув брови.

Живо, не выбирая слов, Творогов изложил все обиды горожан на своего атамана и закончил так:

– Вы слыхали, государь, всё, что у нас накопилось на злыдня этого. Мы умоляем вас о суде над ним! Вы же ампиратор наш и могёте судить лихоимцев, невзирая на их лики ангельские. Вот мы, прямо сейчас, просим вас о помошши и справедливости! Окажи нам честь великую и покарай Лазаря, бессовестного кровопивца. Верни нам, государь, наши права и вольности, не побрезгуй?

– А ты что, язык проглотил? – спросил Пугачёв, глядя на поникшего у своих ног атамана. – Аль взаправду ты изверг эдакий? А может, люди что напутали? – насмешливо промолвил он, поглаживая бороду.

– Брешут они, собаки паршивые, – попытался защитить себя Портнов. Но на этой фразе его красноречие и иссякло. Ком подступил к горлу, и он был больше не в силах вымолвить хоть слово.

Толпа горожан загудела, заволновалась. И если бы не присутствие самого «государя», они разорвали бы атамана в клочья.

– Знать, судить тебя сейчас буду, Лазарь, – грозно посмотрел на него Пугачёв. – Уж не взыщи, коли строг буду я и мой приговор!

– Ты не вправе меня судить, – наконец выдавил из себя Портнов, к которому, перед лицом приближающейся смерти, вдруг вернулась его былая отвага. – Ты не царь, а самозванец. И я не признаю твоего закона!

– Знать, эдак ты, – вздохнул Пугачёв. – Видать, не брешут люди и не оговаривают тебя зазря!

Толпа горожан одобрительно зашумела.

– Выходит, смертушка к тебе зараз пришла, Лазарь. Вот к ней прямо сейчас и готовься!

Пугачёв поискал взглядом Давилина и кивнул ему. Тот в свою очередь ткнул локтем стоявшего рядом Прохора Бурнова, с недавнего времени занявшего «пост» войскового палача.

– Слыхал веленье ампиратора? – спросил полушёпотом Давилин.

– Слыхал, – так же тихо ответил Бурнов.

– Тогда чего сопли жуёшь? Исполняй немедля волю государеву!

* * *