Сплетенные судьбами

Я наблюдаю, как форель переворачивается белыми брюшками кверху и всплывает на поверхность водоема.

Мертвая, как и Вик.

Хочется плакать и смеяться одновременно.

- У него что-то зажато в руке, - замечает Элай. Я приглядываюсь. Кусочек дерева, с вырезанным на нем именем Лэни. – Упал вместе с ним. - Элай тянется к ладони Вика и сжимает ее на мгновение. А затем скрещивает его руки на груди. - Сделай же что-нибудь, - обращается ко мне Элай со слезами, ручьем текущими по лицу.

Я отворачиваюсь и срываю с себя пальто.

- Что ты делаешь? - в ужасе спрашивает Элай. - Ты не можешь оставить его так.

У меня нет времени отвечать на его вопросы. Бросив пальто на землю, опускаю руки в ближайший водоем – тот, в котором плавает мертвая форель. Холод обжигает. Проточная вода редко замерзает, эта же теперь не движется вовсе. Обеими руками я начинаю вытаскивать сферу, которая не прекращает извергать отраву. Она тяжелая, но мне удается откинуть ее на берег, положив возле камня, а затем я начинаю искать следующую. Я не смогу очистить реку от всей грязи, которая перекрыла ее во многих местах, но зато могу убрать яд хотя бы из нескольких водоемов. В то же время понимаю, что это бесполезное занятие, как и все, что я делал до этого. Как и попытка вернуться к Кассии в Общество, желающее мне смерти.

Но я уже не могу остановиться.

Подходит Элай и тянется за мной в воду.

- Это очень опасно, - предупреждаю я его. - Вернись под защиту деревьев.

Вместо ответа, он начинает помогать вытаскивать сферу. Я вспоминаю, как Вик помогал мне закапывать тела, и позволяю Элаю продолжить.

На протяжении всего дня Вик разговаривает со мной. Я понимаю, что схожу с ума, но никак не могу перестать слышать его.

Он говорит все то время, пока мы с Элаем вытаскиваем сферы из воды. Снова и снова рассказывает его с Лэни историю. Я рисую в своем уме картинки, как он влюблялся в Аномалию. Объяснялся в любви Лэни. Разглядывал радужную форель и шел поговорить с родителями девушки. Как стоял при заключении помолвки. Улыбался, протягивая к ней руку, обещая счастье, не смотря на все преграды Общества. Возвращаясь, узнавал, что она исчезла.

- Перестань, - говорю я Вику, игнорируя удивленный взгляд Элая. Мысленно переключаюсь на своего отца. Он постоянно слышал голоса, звучащие в его голове, нашептывавшие ему: говори с людьми, попытайся изменить мир.

Вытащив столько сфер, на сколько хватило сил, мы с Элаем вместе копаем могилу для Вика. Дело продвигается медленно; не смотря на то, что земля рыхлая, мои мускулы ноют от изнеможения, и могила не так глубока, как хотелось бы. Элай упорно работает бок о бок со мной, его небольшие руки зачерпывают землю.

Закончив, мы опускаем Вика внутрь.

Он опустошил в лагере один из своих рюкзаков и взял его с собой, чтобы потом перенести улов. Внутри я нахожу одну мертвую рыбу с серебристой чешуей и тоже кладу ее в могилу. Мы накрываем Вика его пальто. Прореха над сердцем, где когда-то был серебряный диск, выглядит, как небольшая рана. Если Общество откопает его, они не узнают о нем никакой информации. Даже отметки на его обуви означают то, чего они понять не смогут.

Вик говорит со мной, пока я вырезаю фигурку рыбы из куска песчаника, чтобы поставить на его неглубокой могиле. Чешуя рыбы тускло-коричневого цвета. Радужная форель без своей радуги цвета. Не та настоящая, какую когда-то видел Вик. Но она – лучшее из всего, что я могу сделать. Я хочу оставить ее в память не только о том, что он умер, но также и о том, что он любил кого-то, и его любили в ответ.

- Они не убили меня, - говорит мне Вик.

- Нет? - переспрашиваю я, но так тихо, что Элай не слышит меня.

- Нет, - отвечает он, усмехаясь. - Я не умер, пока рыба еще жива, пока она плавает, мечет икру, выращивает мальков.

- Разве ты не видишь это место? - спрашиваю я Вика. - Мы пытались спасти их. Но они тоже медленно умирают.

А потом он умолкает, и я понимаю, что Вик действительно ушел, и желаю, чтобы голос снова зазвучал в моей голове. Я, наконец-то, понимаю, что, пока отец слышал эти голоса, он никогда не был одинок.

Глава 20. Кассия

Мое дыхание, кажется, нарушилось. Его звук – как будто мелкие волны плескаются о скалу и утомленно рокочут в надежде раствориться в камне.

- Поговори со мной, - прошу я Инди. Я замечаю, что она несет две сумки, две фляжки. Как такое случилось? Они мои? Я слишком утомилась, чтобы интересоваться этим.

- Что ты хочешь от меня услышать? - спрашивает она.

- Все, что угодно. – Мне нужно слышать что-то помимо моего собственного дыхания, моего уставшего сердца.