Сплетенные

— Слоан, ты ох*ительно красива, удивительна и невероятна на вкус. Я хочу жить внутри тебя. — Он снова целует меня, и я борюсь с желанием попытаться отстраниться от него. Он пристально смотрит на меня, а затем шлепает меня по бедру, достаточно сильно, чтобы остался след от руки. Я продолжаю лежать на кровати, все еще не произнося ни слова, не уверенная, можно ли. Зет одобрительно кивает, встает и покачивается с пятки на носок. По коварному взгляду, появившемуся на его лице, понимаю, что он сделал что-то, что может меня обеспокоить, и он не разочаровывает. Медленно всасывает каждый из пальцев, которыми трогал мою киску, в рот и облизывает. Последним он посасывает большой палец, закрывает глаза, когда проводит по нижней губе моей смазкой. — Если сейчас я позволю тебе говорить, Слоан, и спрошу, хочешь ли ты по-прежнему целовать меня, каким будет твой ответ? — спрашивает он.

Мое горло вдруг зачесалось и ужасно пересохло. Я отвечаю, мой голос словно надтреснутый шепот.

— Да. Я бы сказала «да».

Зет в мгновение ока оказывается на мне, его рот прижимается к моему в третий раз с тех пор, как мы вошли в эту комнату. Я чувствую его запах и свой вкус, и меня это ничуть не смущает. На самом деле, мне нравится, что ему нравится быть отмеченным мной подобным образом.

В фильмах девушки иногда плачут после секса, никогда не понимала этого раньше — они выглядят как долбанные психопатки, неудивительно, что главный герой сбегает от таких сломя голову — но в этот момент мне хочется плакать. Или истерически смеяться, или что-то в этом роде. Я настолько потрясена всем: потрясающим оргазмом, от которого у меня все болит, тем, что Зет, наконец-то, поцеловал меня, что не могу с этим справиться.

Зет осторожно, но требовательно целует меня. Словно давно хотел этой ласки и только сейчас смог востребовать. Вот как я себя чувствую: хорошо и востребовано. Самые лучшие чувства в мире.

Зет тяжело выдыхает через нос. Его губы перестают прижиматься к моим, он прижимается лбом к моему, не отводя взгляда.

Я чуть не выпрыгиваю из своей кожи, когда раздается стук в дверь комнаты.

— Время! — кричит голос сквозь хлипкую МДФ-плиту.

— Какого черта?

Зет приподнимается и начинает развязывать меня, сдерживая улыбку.

— Одну минуту, придурок! — орет он.

— Что, черт возьми, значит — время?

Я сползаю с кровати и начинаю одеваться. Сначала лифчик, затем футболка. Зет выхватывает трусики из моих рук, качает головой — мои, — и они исчезают в его заднем кармане.

— Здесь почасовая оплата, — говорит он.

Натягиваю промокшие джинсы без нижнего белья, что крайне неудобно, и тут снова раздается стук в дверь. Нет, не стук — сильные удары.

— Похоже, что за дверью выстроилась очередь. Ты не против подождать в машине? — спрашивает Зет, поднимая брови.

Он каким-то чудом одет, волосы торчат в разные стороны, и выглядит так, будто затр*хал меня до потери пульса.

— О, да ты шутник? — произношу так, как будто это шок, что в какой-то степени так и есть. — Кто бы мог подумать?

Он уныло потирает щетину на челюсти.

— Да, — говорит он. — Кто бы мог подумать?

ГЛАВА 18

МАЙКЛ

Медина ухмыляется, словно гр*баный чеширский кот, когда мы выпускаем его из уединенного уголка Зета внизу. На самом деле, это удивительно, поскольку у него огнестрельное ранение в ногу, и он выглядит так, словно вот-вот потеряет сознание. Нам приходится практически нести его к машине. Он говорит по-испански с Ребелом всю дорогу через город, думая, что я необразованный и понятия не имею, о чем они болтают. Ребел ведет «Хамви» (прим. пер.: Humvee — Американский армейский грузовой фургон, стоящий на вооружении в основном у ВС США, а также вооруженных сил, полицейских и иных служб некоторых других стран) — мы избавились от украденного Зетом «Шевроле», как он и просил, а мотоцикл был очень непрактичен в этой поездке — а я сижу на пассажирском сиденье. Стукач Ребела сидит на заднем сидении, выплевывая твердые гласные и хрустя костяшками пальцев, словно готовится к драке.

Медина: Voy a matar a ese cabrón. (Я собираюсь убить этого ублюдка).

Ребел: Lo necesitamos vivo, ¿Te acuerdas? (Он нужен нам живым, помнишь?)

Медина фыркает: Necesita vivo. Lo necesito para sufrir. Él me dejó por dos dias sin darme algo de comer. No podia ni siquiera ir al baño. (Он нужен тебе живым. Я хочу, чтобы он страдал. Он оставил меня на два дня без еды. Я даже не мог сходить в туалет).

Ребел: Lo sé. Tu apesta de orines. (Знаю. От тебя воняет мочой).

Медина смотрит на затылок моего кузена, злобно сузив глаза.

— Этот ублюдок может и нужен тебе на какое-то время, но, послушай меня, когда ты закончишь свою маленькую игру, я хорошенько его поимею.

Ребел выгнул бровь, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида на нашего сварливого попутчика.

— Если думаешь, что сможешь справиться с Зетом, дерзай, дружище. Если бы я делал ставки, точно не ставил бы на тебя.