Сплетня

– Угу, – Астамур потёр переносицу и усмехнулся. – Тётя Мрамза, я тебя очень уважаю и, в общем-то, почти люблю, ты же знаешь. Но клянусь своей много раз починенной «Волгой»: я даже примерно не понимаю, что ты хочешь мне сейчас сказать. Если ты совсем не можешь объяснить это прямо, то я, пожалуй, пришлю к тебе Даура – он у нас мастер всех этих художественных иносказаний. Просто утешь меня, что тебе не нужна помощь, что никто из твоей родни не попал, не дай бог, на какой-нибудь неправильный поезд – да ещё и ночной – и давай разбежимся, а на днях мы зайдём к тебе вместе с Дауром, сыграем в нарды с дядей Нодаром, пропустим по стаканчику – у меня есть отличное вино, сосед угостил…

– Аста, – вздохнула женщина, – ну что ты несёшь, какое вино. Это тебе нужна помощь, а не мне. Слухи в городе ходят, что восемь лет подряд ты не умел обработать пашню, а молодой товаровед за одну ночь в поезде её отлично вспахал…

* * *

У Астамура потемнело в глазах. Вроде уж и не мальчик, а никогда раньше такого не испытывал: вдруг, буквально секунд за десять мир словно пожух и съёжился, осталось что-то небольшое, мутное, но в основном – темнота. Мрамза тоже никогда раньше не видела, чтобы человек бледнел так стремительно – особенно загорелый взрослый мужчина. Она испуганно вцепилась в его руку, проклиная саму себя.

– Аста, мальчик мой, ты только не убей её! Ну вдруг всё не так, вдруг всё врут – но лучше же, чтобы ты от меня услышал, чем от зубоскалов на набережной?.. – Мрамза причитала, трясла его за плечо, испуганно моргала и всячески пыталась сфокусировать его взгляд на себе, но он стоял молча, глядя куда-то внутрь пространства и пытался наладить взаимоотношения со светом и тьмой перед глазами.

Потом немного наклонил голову, посмотрел на торговку и спокойно спросил:

– Кто – говорит?

– Да все судачат… Почитай, весь район уже в курсе …

* * *

Ну вот и что теперь делать? Увезти её, чтобы слухи не успели задеть? А куда? Слухи так устроены, что мчатся следом – а то ещё и опережают: получится, что всё так и есть, потому и сбежали. Смешно. Но она – она так этого не оставит, пойдёт бороться. С её-то натурой народоволки-правдолюбки. Начнёт искать, кто это придумал. Чтобы разобраться, выволочь за косы на честный бой. В том, что причина в женщине, Астамур не сомневался, да и Асида тоже непременно так подумает.

Но какая, в конце концов, разница, главное ведь – сохранить дитя. Чтобы ничто не нарушило радостного ожидания, а затем и долгожданный приход в мир этого малыша. Ну, или малышки. Астамур вдруг обнаружил, что впервые признался себе: это ведь может быть и не сын. Как в бородатом анекдоте: «А кто тогда?..» Он задумался, произнёс мысленно слово «дооочка», словно попробовал его на ощупь… Да нет, конечно, точно будет сын. Хотя, с другой стороны…

Хотя с любой стороны, главное – чтобы никакие сплетни, слухи, злоба и цинизм не разрушили то, чего они с Асидой так ждали долгих восемь лет. Итак, возвращаемся: ну и что теперь делать—то? Как её уберечь? Как защитить?

* * *

Астамур всегда, всю свою жизнь был старшим. С того самого дня, когда отец совершенно внезапно и нелепо погиб, Аста оказался главой семьи – ответственным за двор, за мать, за младших братьев. Именно его, десятилетнего, дядья учили ставить быка под ярмо, править плуг, отбирать зерно для посева. Не сразу, конечно, всё постепенно, всё по мере сил. Но никто и никогда больше не относился к нему, как к малышу, у которого ещё полная чаша детства впереди – всё успеется, мол, пусть пока понежится, дурака поваляет. Не было такого. Даже Даур, который был всего полутора годами младше, имел в глазах школьных учителей, соседей и дядьёв все права побыть хулиганом, понаделать ошибок, побить баклуши и быть своевременно оттасканным за вихры. Какие его годы, в самом деле? Подрастёт, образумится. Все наладится, все придёт. Но к Астамуру у тех же соседей и учителей счёт был совершенно другой: ты же старший в семье, как же ты мог – не выучить, не вызваться первым, не сделать, не подать пример… Нет, Астамур по природе вовсе не был «со всех сторон положительным», и, если бы судьба сложилась иначе, он, вероятно, прошел бы весь путь Дауровых ошибок. Но рядом всегда была мать, её глаза, яснее всяких слов, её скупая нежность: спасибо, сынок, что я могу на тебя положиться, это так важно…