Спляшем, Бетси, спляшем!

— Элизабет, скажите, вас связывает не только дружба? — Я смотрю на него, изумленная вопросом, он всегда был таким сдержанным! — Вы простите мне мою бестактность, я попытаюсь объяснить. Мистер Румянцев задал мне этот же вопрос и с точно такой же интонацией, но у вас оказалась лучше выдержка, у него при этом кроме голоса дрогнуло что-то в лице. Когда он меня о вас спросил, я удивился: кто я такой, чтобы быть информированным о вашем личном счастье, и почему он этим интересуется! Но теперь я убежден, что есть ситуации, в которых хочется услышать о человеке из любых источников. О дорогом человеке, вы понимаете?

— Мэт, я хотела вам рассказать это в любом случае, — со вздохом говорю я, — Мне показалось, что ваш интерес ко мне выходит за рамки фонда. Ведь так? — я вижу его изумленное лицо, — Вы шокированы моей откровенностью? Быть может, я ошибаюсь?

— Нет, вы не ошибаетесь, но я не ожидал, что вы сами заговорите об этом. Я действительно тешу себя надеждой, что наши отношения могут принести мне… — он обрывает фразу, — Простите, продолжайте, пожалуйста.

— Так вот, я хотела бы рассказать вам некоторые факты о себе, мне кажется, вы должны знать их. Так будет лучше. Я действительно знакома с Румянцевым больше 20 лет. Он отец Алика, — выкладываю Мэту нашу историю и словно заново переживаю всю жизнь, не замечая, что начинаю счастливо улыбаться.

— Вы его любите?

— Он недавно женился, — пожимаю я плечами с безразличным видом.

— Но вы остались одинокой.

Не буду я объяснять Мэту, почему цеплялась за свободу, как надеялась, что смогу получить его. Все пошло прахом, так что ж теперь слезы лить. Приходится рассказать и о завещании Алекса.

— Если кто-нибудь решит взять меня в жены, то возьмет нищей, потому что все деньги Алекса перейдут Алисе, а все, что я зарабатываю сама, уходит в фонд.

— Это самая незначительная информация из той, что я получил. Мне надо все это обдумать. Вы разрешите прийти к вам завтра?

— Да, конечно, Мэт. Но вы ведь так и не ответили на мой вопрос: он кажется счастливым?

— Он показался мне счастливым после того, как я сказал, что у вас и детей все благополучно.

— Спасибо. Я жду вас завтра.

На следующий день каноник Фаулз приходит, когда мы с детьми собираемся идти гулять в Гайд-парк. Он извиняется, что не согласовал время визита и спрашивает, можно ли ему пойти гулять с нами. Мы молча ходим по аллеям парка, освещенным мартовским солнцем, и наблюдаем, как Алиса и Алик играют с Джуззи на лужайке в мяч.

— У вас прелестные дети, — Мэт надолго замолкает, — Элизабет, из ваших слов вчера я понял, что мои чувства к вам не составляют тайны. И когда я ночью обдумывал все, что вы мне сказали и не сказали, мне стало страшно от того, что было скрыто за вашим намеком на причину, по которой я должен знать о вас некоторые подробности. Словно вы уверены, что сделка между нами очевидна, и вы хотите заранее внести некоторые уточнения. Это меня ранило. Я понимаю, конечно, что рядом с вами я выгляжу сухим и педантичным человеком, и всегда буду казаться пуританином, но вы не дали мне возможности выразить мои чувства так, как бы мне хотелось. Я хотел бы вам доказать, что я такой же мужчина, как и герои ваших фильмов и романов, но видимо слишком боялся показаться смешным. Сейчас же я хотел бы в первую очередь предложить вам свою помощь и дружбу.

— Спасибо, Мэт.

— Кстати, я подумал, что мог бы попытаться помочь вам получить визу на посещение Ленинграда. У меня есть родственник, который работает в аппарате премьер-министра.

— Это было бы замечательно. Вы не представляете, как я тоскую по дому. Я так давно не видела родителей. И мой сын ни разу не был на родине.

— Он видел своего отца?

— Всего несколько раз.

— Элизабет, из того, что вы вчера заговорили со мной о моих чувствах, можно сделать вывод, что вы не надеетесь выйти замуж за мистера Румянцева. Вы допускаете мысль, что возможен другой брак, который принесет вам новую жизнь?

— Я много думала об этом в Риме и решила, что для меня это наилучший выход из ситуации. Только глупцы желают то, что не могут получить. Я глупа, но в состоянии все же понять тщету таких желаний.

— И вы подумали обо мне? Я благодарю вас за это. Но, поскольку мне первый раз делают предложение вступить в брак, я, как молоденькая и кокетливая девушка, имею право прошептать, зардевшись: «я подумаю!» — и думать довольно долго. Я должен вернуть себе самоуважение и достоинство мужчины. Я буду долго ухаживать за вами, — Мэт подносит мою руку к губам, и я убеждаю себя, что у нас все будет отлично. К черту любовь!