Спляшем, Бетси, спляшем!

— Хорошо бы. А насчет меланхолии ты права, — печально соглашаюсь я, — Смерть Алекса словно убила что-то во мне самой. Я сейчас постоянно вспоминаю день за днем всю нашу жизнь вместе, и на меня нападает отчаянье, — мне необходимо выговориться, облечь в слова чувства, что не дают мне спокойно спать после смерти Алекса, — Если бы можно было повернуть все и начать сначала! Наша привязанность, дружба и симпатия слишком поздно переросли в нечто большее. Когда родилась Алиса, он уже был близок к смерти. Алекс говорил мне о смятении чувств, которое я ему принесла. Это было самое трагичное в нашем браке: когда мы подошли к возможности более близких отношений, было уже слишком поздно. И это его мучило, я знаю. Меня волнует, что я принесла ему дополнительные страдания, напоминая о бессилии.

— Лиза, о чем ты говоришь? У вас ведь все было фиктивно!

— Нет, в том-то и дело, все перестало быть фиктивным, но было уже поздно. Я страдаю именно от этого.

Сестра потрясенно смотрит на меня.

В начале лета приезжают Коля с Сашей. По моей просьбе Клер договорилась со своим братом-студентом, чтобы он возил нас на машине, я по-прежнему не могу без риска для жизни ездить по английским дорогам. Мы приезжаем в аэропорт встречать Колю, и я вспоминаю, как год назад здесь был со мной Алекс. Воспоминания о нем придают вкус печали всей моей жизни. Коля чутко улавливает мое настроение и здоровается со мной очень нежно. Саша здоровается со мной с застенчивой сдержанностью. Он вырос и вытянулся, утратив детское очарование, но я по-прежнему люблю его, как собственного сына. Саша, обалдевший от первых впечатлений за границей, крутит головой во все стороны, садится на переднее сидение рядом с Томом и начинает забрасывать его вопросами. По-английски он говорит очень прилично. Услышав, как Том называет меня «леди Элизабет», он спрашивает:

— Мадам Бетси, ты теперь стала леди Бетси?

— Да, мой дорогой. И невеста твоя — леди Элис, Алиса.

— Ну уж, невеста, — бурчит он.

Но когда мы приезжаем домой и я веду их с Колей знакомиться с Алисой, Саша внимательно ее разглядывает. Алиска улыбается всем, кто заходит в комнату. Темные волосики и темно-серые глазки делают ее личико ярким и таким очаровательным, что все, кто ее видит, тоже начинают улыбаться в ответ. Она сидит в манеже, но не хочет ползать, а пытается встать на ножки. Взяв игрушечного жирафа, она протягивает его Саше. Он осторожно берет игрушку.

— Бетси, как она похожа на тебя! — замечает Коля, обнимая меня за плечи, — Такая же красавица!

— Откуда же ты знаешь? — смеюсь я, — ты ведь не видел меня маленькой.

— Мне кажется, что я знаю тебя с рождения.

Я знакомлю Колю и Сашу с Клер. Она теперь все обо мне знает и ведем мы себя с ней, как подруги. Клер замечательная девушка, умная и чуткая.

— Добро пожаловать, сэр! — приветствует она Колю.

— Зовите меня Ник, мисс Клер, — просит он, — Можно, я возьму Алису на руки? — он бережно достает малышку из манежа, она тянется к нему ручками и обнимает за шею, Колин голос дрогнул, когда он спрашивает меня, — Она помнит Алекса, как ты думаешь?

— Я не знаю. Она была совсем крошечной. Но она его любила. Правда, Клер? — я повторяю все для Клер по-английски.

— О, да, они очень любили друг друга. Когда сэр Александр пел Элис песенки, ей так нравилось это. Он был идеальным отцом!

Пока мы разговариваем, Саша строит гримасы Алисе, она начинает смеяться и тянется к нему. Саша осторожно берет ее на руки и покачивает. Алиса хохочет. Когда мы выходим из комнаты, она поднимает крик.

— Можно, я еще поиграю с ней? — спрашивает Саша.

— Обед через полчаса, Клер, покажешь Саше его комнату?

Мы выходим с Колей в холл, и я быстро веду его в комнату напротив моей спальни, ту, в которой я жила раньше. Падаю в его объятья и слезы душат меня.

— Ну что ты, Бетси, милая! — он покрывает меня поцелуями.

— Я не могу больше так, без тебя и без Алекса. Я боялась, что не переживу эти месяцы. Ты меня еще любишь?

— Ты еще спрашиваешь! А ты меня?

— Люблю! Люблю! — шепчу я сквозь слезы.

Вечером, отправив Сашу, утомленного впечатлениями, спать, я веду Колю в кабинет и читаю ему завещание Алекса.

— Тебя ведь это тоже касается, Николай Румянцев.

Когда я заканчиваю переводить, Коля сидит, прикрыв глаза рукой.

— Бетси, расскажи мне все.

И я рассказываю все, что мы пережили с Алексом за эти месяцы до его смерти, все до мельчайших подробностей, потому что я все помнила.

— Он ведь тебя любил, Бетси, — изменившимся голосом говорит Коля, я киваю головой.

— После тебя это самый дорогой для меня человек, Коля. И Алиса всегда будет его дочерью, как он хотел.

— Бетси, я с ужасом вижу, что наши жизни идут, почти не соприкасаясь, мы переживаем в одиночку все наши беды и не можем поддержать и утешить друг друга. Наш жизненный опыт, наши чувства становятся настолько различными, что я боюсь, мы вскоре перестанем понимать друг друга, такие мы разные, почти чужие.