Читаем Сплин. Весь этот бред полностью

Я покажу тебе полет аэроплана

Я нарисую паука на дне стакана

Я нарисую, как над замком реют флаги

И бродят танки по мелованной бумаге

Я расскажу тебе, как пчелы строят соты,

Я научу тебя стрелять из пулемета

И ты услышишь, прикоснувшись к полюсам,

Как гибнут наши голоса


Дремучие леса, волшебные поляны

Черничные кусты зализывают раны

Но в крике стрекозы, в глазу у муравья

Есть место для тебя, есть место для меня

И яблоня взойдет, оставив нам дары,

С условием забыть все правила игры


Я до сих пор не знаю, эльф ты или гоблин,

Я знаю, опыт твой годами был накоплен

Тебе известно, как над замком реют флаги

И бродят танки по мелованной бумаге

Так расскажи всем нам, как пчелы строят дзоты,

И прострели меня насквозь из пулемета

И я услышу, прикоснувшись к полюсам,

Как гибнут наши голоса

Что ты будешь делать?

Никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет

Она сидит у окна, и просит об удаче

Она как солнца свет, ей девятнадцать лет,

Кругом глухие стены

А в ней сошлись змея и волк,

И между ними то любовь, а то измена


Я был один в эти дни, я мерил их на годы

И в одночасье сгорел любимый мною город

Но тут вошла она, я спутал имена

И стал белее мела

Война со всех сторон, а я опять влюблен,

Что ты будешь делать?


Что будешь делать ты, когда застучит

В твоей груди часовая бомба?

И я звоню тебе домой для того, чтобы узнать,

Что тебя нет дома


Перепиши свою жизнь на чистые страницы,

И ты увидишь, что любовь не ведает границ

Последняя звезда упала в провода,

И снег белее мела

Война со всех сторон, а я опять влюблен,

Что ты будешь делать?


Что будешь делать ты, когда застучит

В твоей груди часовая бомба?

И я звоню тебе домой для того, чтобы узнать,

Что тебя нет дома


Никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет

Она сидит у окна, и просит об удаче

Она как солнца свет, ей девятнадцать лет,

И снег белее мела

Война со всех сторон, а я опять влюблен,

Что ты будешь делать?

Нечего делать внутри

Нечего делать внутри, я стою на пороге

Жду, когда кто-нибудь треснет мне дверью по морде

Жду, когда кто-нибудь переломает мне руки,

Или попросит войти, или выгонит нафиг


Кто я такой – наркоман, алкоголик, бродяга

Женщины смотрят в глаза мне и плачут от жажды

И половина из них чтит меня как героя,

Другие же чтят как отъявленного негодяя


Знай, я хотел убежать, но мне некуда деться

Ноты и тексты ты утром получишь по почте

Я пришел с войны, распахнул шинель,

А под ней билось сердце

И это сердце никто никогда не растопчет


Флот потопили – остались одни адмиралы

На фонарях объявились хорошие люди

В день, когда стрелки сошлись, я сказал своей маме:

«Мама, твой сын – пацифист, это неизлечимо»


Вполголоса радости нет – так ори, моя глотка!

Рви тишину, как струну, своим воплем истошным,

Бей в барабаны, стреляй из зенитных орудий,

Только смотри не забудь: за стеной спит ребенок


Знай, я хотел убежать, но мне некуда деться

Ноты и тексты ты утром получишь по почте

Я пришел с войны, распахнул шинель,

А под ней билось сердце

И это сердце никто никогда не растопчет

Иди через лес

Иди через лес

Иди через ягоды, сосновые иголки

К радуге на сердце

Я пойду за тобой, я буду искать тебя всюду

До самой до смерти


Нам сказали то, что мы одни на этой земле,

Мы поверили бы им,

Но мы услышали выстрел в той башне

Я хотел бы, чтобы это тело пело еще,

Но озера в глазах

Замерзают так быстро, мне страшно…


Свяжи все мои нити узелком


Время поездов ушло по рельсам пешком

Время кораблей легло на дно и только волны,

Только волны над нами, только ветер и тростник

Все, что я хотел узнать, я вызнал из книг

Все, что я хотел сказать, – не передать словами

Не высказать мне это чудо из чудес

Знаешь, я хотел уйти с тобою сквозь лес,

Но что – то держит меня в этом городе, на этом проспекте

Я хотел бы, чтобы тело твое пело еще

И я буду искать тебя всюду до самой до смерти


Сколько дорог ведет из дома домой —

Об этом лишь Бог весть

Сколько камней легло вокруг нас —

И вот опять кольцо

Я много курю, но сквозь сиреневый дым

Я вижу мир как он есть

Иногда я вижу твое лицо


А на зеленой траве, на зеленой траве

Не спрятать красные маки, не спрятать рисовые зерна

А на большой высоте летит самолет

И посылает нам знаки, что дождь будет скоро


Нам сказали то, что мы одни на этой земле,

И мы смотрим в небеса,

Но небо нас не слышит, небо нам не внемлет

И я хотел бы улететь с тобою на Луну,

Чтобы больше никогда

Не вернуться на Землю, никогда не вернуться


Сколько дорог ведет из дома домой —

Об этом лишь Бог весть

Сколько камней легло вокруг нас —

И вот опять кольцо

Я много курю, но сквозь сиреневый дым

Я вижу мир как он есть

Иногда я вижу твое лицо

«Фонарь под глазом». 1997 г

Молитва

Помилуй, Господи, того, кто не пропел тебе хвалу

Помилуй, Господи, того, кто выпил чай и съел халву

Помилуй, Господи, того, кто изменил своей жене

Помилуй, Господи, того, кто пишет слово на стене


Помилуй, Господи, того, кто дремлет на своем посту

Помилуй, Господи, того, кто расплескал здесь кислоту

Помилуй, Господи, того, кто дал моей траве огня

Помилуй, Господи, меня, помилуй, Господи, меня

Я не хочу домой

Мы смотрим фильмы или снимся нам самим,

А если снимся – это сон с тяжелого похмелья

Я знаю, я останусь цел и невредим,

Перейти на страницу:

Все книги серии Поэты нашего времени. Лирика, меняющая сердца

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Ньювейв
Ньювейв

Юбилею перестройки в СССР посвящается.Этот уникальный сборник включает более 1000 фотографий из личных архивов участников молодёжных субкультурных движений 1980-х годов. Когда советское общество всерьёз столкнулось с феноменом открытого молодёжного протеста против идеологического и культурного застоя, с одной стороны, и гонениями на «несоветский образ жизни» – с другой. В условиях, когда от зашедшего в тупик и запутавшегося в противоречиях советского социума остались в реальности одни только лозунги, панки, рокеры, ньювейверы и другие тогдашние «маргиналы» сами стали новой идеологией и культурной ориентацией. Их самодеятельное творчество, культурное самовыражение, внешний вид и музыкальные пристрастия вылились в растянувшийся почти на пять лет «праздник непослушания» и публичного неповиновения давлению отмирающей советской идеологии. Давление и гонения на меломанов и модников привели к формированию новой, сложившейся в достаточно жестких условиях, маргинальной коммуникации, опутавшей все социальные этажи многих советских городов уже к концу десятилетия. В настоящем издании представлена первая попытка такого масштабного исследования и попытки артикуляции стилей и направлений этого клубка неформальных взаимоотношений, через хронологически и стилистически выдержанный фотомассив снабженный полифонией мнений из более чем 65-ти экзистенциальных доверительных бесед, состоявшихся в период 2006–2014 года в Москве и Ленинграде.

Миша Бастер

Музыка
«Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости
«Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости

«Зимний путь» – это двадцать четыре песни для голоса и фортепьяно, сочинённые Францем Шубертом в конце его недолгой жизни. Цикл этот, бесспорно, великое произведение, которое вправе занять место в общечеловеческом наследии рядом с поэзией Шекспира и Данте, живописью Ван Гога и Пабло Пикассо, романами сестёр Бронте и Марселя Пруста. Он исполняется и производит сильное впечатление в концертных залах по всему миру, как бы далека ни была родная культура слушателей от венской музыкальной среды 1820-х годов. Автор книги Иэн Бостридж – известный британский тенор, исполняющий этот цикл, рассказывает о своих собственных странствованиях по «Зимнему пути». Его легкие, изящные, воздушные зарисовки помогут прояснить и углубить наши впечатления от музыки, обогатить восприятие тех, кто уже знаком с этим произведением, и заинтересовать тех, кто не слышал его или даже о нем.

Иэн Бостридж

Музыка
Король и Шут. Бесконечная история
Король и Шут. Бесконечная история

Эта книга о веселой и удивительной истории о любви и дружбе, случившейся со всеми, кто когда-либо прикасался к доброй сказке под названием «Король и Шут».Вторая книга Александра «Балу» Балунова, одного из основателей группы, не содержит энциклопедических данных и серьезных исследований о группе. В ней автор, наоборот, постарался рассказать множество правдивых историй про себя и своих друзей, а потом и друзей попросил сделать то же самое. Ведь за годы существования группы таких веселых историй скопилось немало и хватило на целую книгу! В книге принимали участие Андрей «Князь» Князев, Татьяна Ивановна Горшенева, Оля Горшенева, Маша Нефедова и другие.А цветные фотографии из архивов группы гармонично дополнили эти жизненные страницы красками.И, возможно, никакой морали в этой книге нет, но кто знает? Может быть, в этих безумно смешных и правдиво-страшных историях из жизни ты найдешь какую-то свою, которая тронет тебя до глубины души, дорогой друг, и ты сам уже продолжишь эту БЕСКОНЕЧНУЮ ИСТОРИЮ…

Александр «Балу» Балунов

Музыка