Сплюшка, или Белоснежка для Ганнибала Лектора

С минуту мы буравили друг друга пристальными взглядами. Будь я чуть романтичнее, а преподаватель мне хотя бы нравился, сказала бы, что между нами только что не искрит! Но вместо этого я морально готовилась вкусить все прелести общения с ехидным и скорым на разные прозвища мужчиной. Вот уж кто действительно мог давать мастер-классы по сарказму и иронии. Только, вместо того, чтобы в очередной раз проехаться по умственным способностям одной конкретной студентки, Ярмолин повёл себя как некий белобрысый шкет, с девятихвостой батарейкой в животе…

В смысле, совершенно непредсказуемо. Поставив меня в тупик окончательно и бесповоротно. Хмыкнув и придя к каким-то своим выводам, Алексей Валерьевич кивнул головой и соизволил-таки слезть со стола:

— Ладно, Снегирёва. Один-один. Но ради моей же репутации, о которой ты так старательно печёшься… Уснёшь — растянешь удовольствие от нашего общения на очень неопределённый срок.

— И кому от этого, извиняюсь, будет хуже? Мне исключительно из вопроса самообразования…

— Снегирёва!

— Да молчу я, молчу…

И действительно замолчала, уткнувшись носом в тетрадь и рисуя на полях загогулины, отдалённо похожие на цветочки. Переростки и мутанты, ну да ладно. К тому же, так было легче игнорировать развернувшийся за спиной тотализатор, организованный моими «добрыми» сокурсниками. И обречённый вздох преподавателя, когда, не удержавшись, я таки сцедила очередной зевок в кулак, вполуха слушая лекцию о ценности трудового законодательства вообще и кодекса в частности.

Увы, поделать что-то с собственным вечным недосыпом я не могла, категорически. Всплеск адреналина, давший заряд невиданной бодрости с утра, сошёл на нет, нервозность отступила в сторону, а растревоженное подсознание вдруг вспомнило, что не досмотрело очень интересный сон пикантного содержания. А вспомнив, вовсю принялось агитировать весь организм к продолжению просмотра. И всё бы ничего, будь это какой-то другой предмет. Переборола бы, перетерпела, кофе бы стырила, в конце-то концов! Но это было право, моя личная Ахиллесова пята, и сопротивляться навалившейся сонливости с каждой минутой становилось всё сложнее.

Как показала практика, конкретно на этих парах я засыпаю вне зависимости от того, когда, как и на какую тему они идут. Даже если до этого сутки дрыхла, как сурок, ей богу!

Снова вздохнула, стараясь моргать чаще и не утыкаться носом в парту. Нет, задремать я могу всегда и везде. Хоть на том же менеджменте, когда лишний вздох карался немедленным призывом к доске, решать очередную хитромудрую задачку или строить более или менее реальный бизнес-план. Но там я кожей, затылком, всеми пятыми и шестыми чувствами точно знала, где стоит преподаватель и как скоро его пристального внимания удостоится моя скромная персона. И за секунду «до» успевала принять жутко занятой, озадаченный, взволнованный или испуганный (нужное подчеркнуть) вид, пока меня не настигла волна нежданных репрессий.

Рука сама по себе вывела что-то похожее на мотоцикл, и я пару минут разглядывала получившуюся закорючку, после чего зачеркнула рисунок, решив для разнообразия законспектировать речь преподавателя. Попутно, в который уже раз, с сожалением отмечая, что все эти самые шестые и пятые чувства стабильно не срабатывали на парах у язвы всея университета, Алексея свет Валерьевича Ярмолина. Я его появление могла не ощутить вплоть до того момента, пока на макушку не приземлиться моя же тетрадь.

Иногда, правда, по голове мне доставалось от сидящего сзади старосты, бдевшего всегда и везде. Но на ситуации в целом это никак не отражалось. Я по-прежнему просыпаю, опаздываю, засыпаю, ввязываюсь в обмен колкостями и не умею держать язык за зубами на праве, исключительно с Ярмолиным и исключительно…

Что там ещё «исключительно» додумать я не успела. Преподаватель, сделавший круг почёта по аудитории, снова обосновался на краю моей парты. Отвратительно бодрый и счастливый до такой степени, что спать мне перехотелось. Хотя бы в пику этой радостной улыбке пираньи на диете.

— Слушайте, Снегирёва, а ведь вы у меня, оказывается, не самая пропащая на потоке, — задумчиво протянул Ярмолин, скрестив руки на груди и пристально разглядывая мнущихся на пороге аудитории парней.

— Мне есть куда стремиться? — скептично уточнила, мельком глянув на несчастных опаздунов и с трудом, но всё же опознав в них штрафников с факультета основ безопасности жизнедеятельности.

— Не советую, Снегирёва, — явственно поморщившись, Алексей Валерьевич махнул рукой, указав парням на задние парты. — Не разрушайте мою веру в ваш разум и наличие в этой хорошенькой головке мозгов, — ещё и по голове меня погладил, прежде, чем засунуть руки в карманы джинсов, вновь возвращая своё внимание группе. — Ну-с… На чём мы там остановились-то?