Сплюшка, или Белоснежка для Ганнибала Лектора

Очень вежливо и очень спокойно уточнив:

— Спрашиваю ещё раз. Я понятно выразился? Тебе всё ясно?

— Ды-а-а…

— Ну и славно, — выпрямившись, Лектор отряхнул руки и уже привычно подтянул рукава пиджака. Чтобы развернувшись в ту сторону, где он оставил девушку, страдальчески вздохнуть и ругнуться сквозь зубы. — Да чтоб тебя… Ну нет, Снегирёва, так легко ты не отделаешься! Не в этот раз!

* * *

Это глупая мысль. Очень глупая мысль. Самая фееричная в своей глупости мысль, которая только приходила в мою голову! А их, в своё время, там побывало с избытком!

Поёжившись, я дёрнула воротник куртки вверх и засунула руки в карманы, торопливо шагая по обочине, вдоль дороги. Машин почти не было, только иногда мимо проносились отъявленные любители ночной жизни и скорости, постоянно норовя уйти в очередной занос. И провожая их взглядом, я уныло вздыхала и тосковала о родном мопеде, гадала, есть ли что в холодильнике на завтрак, успею ли я вздремнуть перед началом учёбы и…

В общем, о чём угодно, лишь бы не анализировать своё собственное поведение. Где логикой, даже чисто женской, ни разу не пахло. Потому что, что сделала такая храбрая я, когда в борьбе за мои руки, сердце и все остальные органы сошлись два мужика?

Правильно, ноги! Ну и где тут хоть капля чёртовой логики? Где, а?!

— В Караганде, блин, — буркнула я себе под нос, пнув попавшийся на пути камень. Тот бодро усвистал под колеса пролетевшей мимо иномарки. А я шмыгнула носом, придя к неутешительному выводу.

Вот уж действительно, мы, бабы, дуры. Клинические. И ведь толком понять не могу, почему это сделала. Но, поди ж ты…

Вздохнув ещё раз, я остановилась у пешеходного перехода, нетерпеливо постукивая носком кед по асфальту и дожидаясь разрешающего сигнала светофора. В кармане моего рюкзака завибрировал телефон, разразившись набившей оскомину «Макареной» на всю улицу. Весёлая, задорная мелодия, от которой начали ныть зубы и всплыли не самые хорошие ассоциации с одной временной работой, раздражала неимоверно. И только от одного желания прекратить эти мучения, я полезла за надрывающимся гаджетом. Наглым образом, игнорируя нарастающий рёв мотора, больше смахивающий на рык крупного хищного зверя, выбравшегося на охоту.

В конце концов, я была как-то на нелегальных гонках, в компании Марго. А там и пострашнее звери рычали, удивительным образом опровергая теорию о том, что питомцы похожи на своих хозяев.

Так что, на неожиданно объявившегося лихача я не обратила, ровным счётом, никакого внимания, увлечённо роясь в сумке. Только вздрогнула, когда на расстоянии вытянутой руки, мимо пронёсся мотоциклист, лихо развернувшийся на полпути. Нарушая минимум пять правил дорожного движения и затормозив у тротуара в нескольких метрах от меня. Только вот от выяснения, кому понадобилась моя персона в такой ранний час, я не оторвалась ни на минуту, даже чтобы поглазеть на такого наглеца. Зря, как оказалось.

Когда меня схватили за руку и резко развернули, я только и смогла, что испуганно охнуть, округлив от испуга глаза. Чтобы в следующее мгновение выронить из ослабевших пальцев собственный рюкзак, цепляясь за воротник кожаной куртки. Отчаянно отвечая на жадный, собственнический поцелуй. И впервые за весь этот новый, безумный день, ощущая себя в нужном месте, в нужное время, с нужным человеком. Пропахшим дорогим парфюмом, бензином, сигаретами, кофе и капелькой виски. Сжимающим меня в своих объятиях до синяков. Целующим до дрожи в коленях и превращения в самое настоящее желе.

— Попалась, — довольно хмыкнул Лектор, прижимая меня к себе крепче, уткнувшись лбом в мой лоб. — Разве ты не слышала, Сплюшка, что рыцарю за спасение принцессы положена награда?

— На рыцаря ты не тянешь, — тихо фыркнула, греясь в его руках. Надо признать, обалденные ощущения, отгонявшие и навалившуюся после смены усталость, и раздражительность от собственного глупого поступка и даже неизменную сонливость.

Последнее было, пожалуй, самым удивительным.

— Ты ранишь меня в самое сердце, совушка, — сокрушённо вздохнув, Ярмолин обхватил ладонями моё лицо и провёл большим пальцем по щеке. И коротко, почти невесомо прикоснулся к губам, прошептав. — Я требую моральной компенсации. Долгой, вдумчивой. Разносторонней.

— Кажется, о том, что у тебя нет сердца, я уже говорила, — тихо фыркнула, несмело улыбаясь. Пряча замёрзшие руки под расстёгнутой курткой байкера. Наслаждаясь внезапным и таким приятным чувством единения и уюта. Словно мы одни и нет никакого мира вокруг.

Словно нам совершенно некуда спешить.

— Кажется, я уже не раз доказал, как ты в этом заблуждаешься, — ещё один поцелуй оборвал все последующие споры. Нежный, чувственный, почти невинный. Тёплый, солнечный. С привкусом горького, крепкого кофе и совсем немного мяты. И мне бы задуматься, остановиться, придержать коней, но…

Я не хотела. Совершенно. И гори всё синим пламенем!