Сплошной обман

— Ничего. Только то, что Энгус любил играть в карты. В тот вечер гости развлекались именно этим.

— Можете вы назвать остальных гостей?

— Там был некий мистер Уитби—Браун. Он курил сигары и ронял повсюду пепел.

Инспектор посмотрел на столбик пепла, лишь чудом державшийся на кончике его сигареты, и подтянул к себе пепельницу.

— Кто еще?

— Священник по имени Эгринон Хам. Он…

— Да? И что вам запомнилось в этом священнике?

— Самое необычное в нем то, что он интересуется убийствами. По–моему, преподобный Хам даже пишет книгу об убийствах, представляющих исторический интерес, и…

— …и вот мы получаем тело, облаченное в старинное монашеское одеяние. А в здешних краях всем известно, что в незапамятные времена на Тропе Аббатов был убит монах. Констебль Уотт с некоторой неохотой сообщил мне об этой любопытной подробности.

— Полагаю, местные жители стыдятся давней трагедии. После стольких лет это выглядит глупым, но всем чужакам сообщается, будто монах Тессаил совершил самоубийство…

— Кто еще присутствовал в среду вечером?

— Некий Фриц Вортер, немец.

— Должен ли я сделать вывод, мисс Филдс, что он вам не понравился?

Я сплела под столом руки.

— Он дурно обошелся с Примулой, то есть с младшей мисс Трамвелл…

Сцена той карточной игры вновь предстала передо мной. Я вновь сидела в изысканном бархатном кресле с энциклопедией старинных розыгрышей на коленях и наблюдала, как Примула, казавшаяся жертвой, вдруг обернулась победительницей. Если мужчина способен ненавидеть женщину, то именно таков был Фриц Вортер. Но (тут я снова поникла) для того чтобы герр Вортер мог столь изощренно отомстить Примуле — убить человека, да так, чтобы подозрение пало на нее, — он должен был знать о визите Энгуса в "Кельи". И к тому же такой план мог прийти в голову лишь настоящему безумцу. Монашеское одеяние распростертого на земле Энгуса низводило трагедию до мрачной шутки, вряд ли на такое способен человек в здравом уме. Но ведь полиция непременно проверит герра Вортера и все его передвижения. Я почувствовала небольшое облегчение.

— А что произошло между мисс Примулой Трамвелл и этим самым Фрицем Вортером?

— Они не поладили.

— Понятно. В котором часу вы сегодня утром вышли из дома и по какой причине?

Подозрительность во взгляде инспектора сгустилась.

— Около шести. Да, я это точно помню. Гарри сказал мне, сколько времени, потому что мои часы остановились. Мы встречались на развалинах. Там тихо и…

— Есть возможность укрыться от глаз пожилых родственниц вашего кавалера. Не могу вас осуждать. Вы знаете, сколько времени Гарри ждал вас?

Я уклонилась от ответа.

— Гарри всегда жалуется, что я опаздываю, но нам почти не удалось поговорить, потому что мы услышали вой Минни и бросились на ее голос. Гарри очень хорошо разбирается в животных. Он их обожает.

Каковы бы ни были иные пороки Гарри Харкнесса, в дурном обращении с животными его не упрекнешь.

— Если возможно, назовите время, когда вы с мистером Харкнессом обнаружили мистера Гранта.

— Точно не могу сказать. — Уклонившись от ответа на вопрос, как долго Гарри находился на развалинах, я оказалась в трудном положении, но мои показания все равно ничего не решали. Мод, Берти да и сам Гарри могли точно указать время. Я посмотрела инспектору прямо в глаза, надеясь, что стол не завибрирует от очередного приступа чечетки, поразившего мои ноги.

— Расскажите, пожалуйста, в каком состоянии находился мистер Грант. По словам врача, обследовавшего тело, смерть наступила не более чем за час до его прихода. Мистер Грант был жив, когда вы его обнаружили?

— Да, но жизнь в нем едва теплилась.

— Он что–то сказал?

Спертый воздух комнаты медленно обволакивал меня. Голова кружилась, пришлось опереться о стол. Решимость выяснить имя убийцы не ослабла, но я не хотела говорить ничего такого, что могло бы привести инспектора к ложным выводам. Так много зависело от того, как понимать предсмертные слова Энгуса. Гарри считал, что человек, позвонивший Энгусу, и женщина, грозившая самоубийством, — это одно и то же лицо, то есть "мнимый друг". А может, "мнимый друг" звонил по телефону, а женщина, якобы угрожавшая себя убить, даже понятия не имела, что про нее говорят. Но если так, то "мнимый друг", иначе убийца, мог быть как мужчиной, так и женщиной. Все это походило на задачку без решения вроде такой: "Если Том — дядюшка жены лучшего друга Берта, то кем был человек в поезде?"

Поезд! Энгус приехал не на машине. А в такую глушь, как Флаксби—Мид, утренние поезда из Лондона не ходят.

— Да? — подбодрил меня инспектор Луджек.

— Энгус сказал, что ему кто–то позвонил и заманил на Тропу Аббатов под предлогом, будто некая женщина хочет повеситься на одном из вязов. Энгус произнес что–то вроде "Скажи им, что мне жаль, а потом упомянул своих шотландских тетушек.

Это была правда, однако не вся. Но лучше уж я сама установлю личность убийцы, чем доверюсь полицейскому, который ни о ком из этих людей ничего не знает.

— Что–нибудь еще?

— Еще он упомянул о собаке сестер Трамвелл. Минерве, или Минни.

— А именно?

— Он лишь назвал ее имя. А вы… вы нашли орудие убийства?