Сплошные неприятности

– Честно говоря, я не знаю, что хорошо, а что плохо. Радует, что ты осмысленно поступаешь.

Феня пожала плечами и отпила еще коньяку.

– Так уж сложилось, что я постоянно занята чужими личными делами. Мне надо понимать много разных людей, сочувствовать им, уметь видеть мир их глазами, понимаешь? Тогда я смогу помочь им. И личный опыт мне стал бы помехой – так я чувствую.

– Почему?

– Ну, знаешь, как у людей: девушку бросает парень – и все, мужики теперь для нее козлы. Личный опыт ограничивает, а мир бесконечен в своем разнообразии. Приходится мыслить шире…

– Ты у меня философ, Шурик, – улыбнулся Фене папа. – Философ-стоик и отшельник.

– Отшельник – может быть, но стоик из меня никудышный. Просто прячу зад от неприятностей, и все.

Отец и дочь замолчали.

– Давай-ка я пельменей, что ли, сварю? – предложил он.

Женщина в темной комнате

1

Через неделю Фене позвонил Андрей Николаевич, онколог Аллы. Он сказал, что оценивает состояние своей пациентки как стабильное.

– Если вы хотите приехать к ней по делам, то я не возражаю, – разрешил он. – Кстати, а почему Аллу родственники не навещали?

– Нет у нее никого, – объяснила Феня.

Сама она тоже не слишком часто посещала бедную женщину. В основном из-за тяжелого впечатления, которое оставалось от встреч с Аллой. Она не улыбалась даже из пустой вежливости, на вопросы о здоровье отвечала, как робот: «Спасибо, нормально», а свою ситуацию вообще попросила не обсуждать. К тому же Фене нечем было ее порадовать, Костя по-прежнему оставался в состоянии комы.

Понимая, как тяжело было бы Алле присутствовать на процессе, а уж тем более давать показания, Феня решила, что не стоит мучить бедную женщину, пусть ее интересы в суде представляет опытный адвокат. Алла же даст письменные показания, может, при необходимости разок приедет в суд, но не больше.

Феня рассчитывала на солидный срок для Колыванова и его близкой личной подруги. Они обвинялись в попытке заказного убийства, или, как сложно выразился Валерий, в активной недобровольной эвтаназии. Но, кроме того, Колыванов насильственно удерживал Аллу в доме своей любовницы и препятствовал лечению, и не стоило забывать об избиении Кости. Чувство справедливости Фени требовало удовлетворения.

Адвоката для Аллы присоветовал Валерка. Это была высокая, стройная, совсем еще молодая женщина, одетая в удивительно скучный деловой костюм. С первого же взгляда она напугала Феню своим неприступным мрачным видом. Адвоката звали Анастасией Ивановной.

Феня с адвокатом приехали в палату Аллы сразу после обеда. На пороге отделения посетителей встретил Андрей Николаевич, пребывавший в отличном настроении. Мило улыбаясь, он проводил Феню с адвокатом до палаты и оставил их для беседы со своей пациенткой.

Алла, одетая в спортивный костюм, сидела на кровати. Она была бледной, рассеянной. Ее пальцы теребили носовой платок, но глаза были абсолютно сухими.

Анастасия Ивановна поздоровалась, села на стульчик возле кровати и начала говорить о предстоящем суде, перспективах дела и разных бумажках, которые Алле надо будет собрать в ближайшее время.

Говорила адвокат минут десять, и монотонное течение ее речи не прерывалось ни единым словом потерпевшей. Феня забеспокоилась – может, Алла находится под воздействием какого-то препарата и не понимает слов?

И вдруг Алла заговорила. Голос у нее был едва слышный, да и Анастасия Ивановна не ожидала, что клиентка откроет рот, поэтому некоторое время обе женщины говорили одновременно. Наконец Анастасия Ивановна замолчала, и тогда они услышали Аллу:

– …Я не хочу давать показания. Он мой муж, и я не обязана…

– Но… – начала было Анастасия Ивановна.

– Он меня не похищал, я находилась в его доме по своей воле, а лечение отменила сама.

Адвокат повернулась к Фене.

– Это что, вообще, значит? – сурово спросила она. – Почему вы мне подсовываете неготового клиента? Мне что, делать больше нечего?

– Сама в шоке, – без улыбки ответила ей Феня. – Давайте я разберусь и вам перезвоню. Возможно, Алла чувствует себя не слишком хорошо.

– Ладно, – смилостивилась Анастасия Ивановна, продолжая хмурить брови. – Звоните. Всего доброго!

Она схватила бумажки и вышла из кабинета, тяжело топая ногами.

2

– Алла, что происходит?

– Ничего.

– Александр Колыванов пытался вас убить! Вы его любите, а он пытался вас убить!

Параллельно в голове Фени крутились совсем другие мысли – она уже понимала, что говорит сейчас совершенно бессмысленные для Аллы вещи. Что для нее жизнь и что для нее смерть? Жизнь для Аллы – это возможность любить Александра Колыванова, как бы при этом он сам к ней ни относился. А смерть, как выходит, невозможность его любить. Она приносила жертву во имя своей любви, а Феня с мужеподобной Анастасией Ивановной ей только мешали.

Алла опустила голову.

– И как можно любить такого типа?.. – удивлялась Феня, смиряясь с причудами любви. – Я уверена, вы от него ни единого доброго слова не слышали!

– Мне и не надо. – Алла подняла на Феню светло-карие глаза. – Вы все думаете, что любить – это когда тебя на руках носят, цветы дарят, каждый день говорят, что ты королева?