Сподвижники Чернышевского

Участники его кружков сестры Оловенниковы, Арцыбушев, Лаврова, Носкова, впоследствии видные революционеры, с благодарностью вспоминали упорную работу над книгой, расширявшую их кругозор. Читали произведения немецкого социалиста Лассаля, философа-позитивиста Спенсера, английского экономиста Милля с примечаниями Чернышевского и многое другое. Читали и «Капитал» Маркса. Заичневский комментировал прочитанное, а иногда сам выступал с докладами по политической экономии. Особое внимание уделялось истории французских революций, изучался опыт Парижской коммуны.

Полиция, зная многое, пока смотрела на все это сквозь пальцы. Заичневский теперь был очень осмотрителен. К тому же, как доносили, он вовсю критиковал «странствующих просветителей деревни». Видимо, начальство не потеряло надежду направить Заичневского в лоно умеренной «добропорядочности». Ему вернули права состояния, разрешили службу в земстве. Заичневский стал интересоваться местными делами, заводил обширные знакомства. Все это облегчало надзор явный и тайный. Казалось, чего еще? Но нет!

В один прекрасный день поднадзорный исчез. Словно канул в воду! Это случилось в начале декабря 1876 года. Сбитая с толку полиция рыскала по губернии до тех пор, пока из Петербурга не пришла секретное сообщение. Заичневского видели среди участников демонстрации 6 декабря у Казанского собора. Демонстрацию, разогнанную казаками, организовали руководители «Земли и воли». В другом сообщении указывалось, что 8 декабря Заичневский на конспиративной квартире выступил с речью перед столичными революционерами.

— Довольно! — решает полиция.

И в начале 1877 года Заичневский уже на севере, в Олонецкой губернии. Сперва крохотный Повенец, потом занесенный снегами Шенкурск. Глухомань не лучше сибирского Витима, и все же…

В Повенце среди ссыльных усилиями Заичневского организуется библиотека, налаживается доставка газет и журналов. В Шенкурске создается столовая, а при ней читальня. И везде, насколько позволяют обстоятельства, — пропаганда. И так до 1880 года. В олонецкой ссылке Заичневский напряженно следил за событиями.

…Среди землевольцев раскол. Многие, махнув рукой на народ, с бомбами в руках вышли на единоборство с царизмом. Заичневский — противник индивидуального террора. У него свое представление о методах борьбы.

Он просит начальство о возвращении в Орел. Но разрешена только Кострома. Там у него нет знакомств, город тихий, жители богомольные. Но Заичневский верен себе. Для него не существует «тихих» городов.

…Теплый летний вечер. Пароход из Нижнего давно у пристани, и поток приезжих успел рассеяться по глухим улицам и переулкам Костромы.

А Заичневский? Поглядев равнодушно на пассажиров, он поворачивается и не спеша идет вдоль прибрежной улицы. Возле дома с желтыми наличниками, почти не останавливаясь, закуривает трубку. Это сигнал: «Внимание! Следят». Спокойно продолжает путь. Пора домой. Жители Костромы ложатся спать рано; Все в порядке. Через два дня в доме с желтыми наличниками его будет ждать тайная почта и, может быть, чемоданы с нелегальной литературой. В Костроме Заичневский всего лишь полтора года, но за это время и здесь сумел он наладить свое дело.

Заичневского давно не узнать. Куда девалась беззаботная откровенность в словах и поступках? Как скептически относился он, бывало, к осмотрительности Чернышевского, как презирал всякую осторожность! Теперь не то. Заичневский — умелый конспиратор. И не только практик. В его суждениях о революционной борьбе конспирации отведена почетная роль. Что проповедовал Заичневский?

Разгром «Земли и воли» 60-х годов, гонения и каторга изменили взгляды Заичневского. Бесстрашный сельский пропагандист, сторонник крестьянской революции, глашатай партии «вожаков народа» после возвращения из ссылки стал склоняться к заговорщичеству.

Представители главных народнических течений в 70-е годы и позднее не хотели признавать его «своим». Заичневский держался особняком в народничестве. Направление, которое он активно пропагандировал, вернувшись из ссылки, называли «русским якобинством». В основе его лежала та же народническая утопия общинного социализма. Специфическим был его взгляд на движущие силы революции, тактику и методы борьбы. Заичневский был «централистом», сторонником создания крайне централизованной и глубоко законспирированной партии, на которую в первую очередь возлагалась надежда в революции.

Многие мотивы «русского якобинства» перекликались с лозунгами прежней «Молодой России». Но сходство было лишь внешним. Со времен «Молодой России» в Заичневском произошла крутая перемена, и она была подмечена его учениками.

Современница Заичневского, его горячая последовательница Анна Можарова в своих воспоминаниях повествует о том, что Заичневский, вернувшись из Сибири, «проповедовал уже новую идею: систему централизации. Он говорил, что к этому привел его горький опыт, указывал, как проваливались целые кружки и погибали лучшие люди в тюрьмах и на каторге и как быстро росла гидра шпионства».