Сподвижники Чернышевского

Оглядываясь на славный путь, пройденный нашей страной на последнее столетие, мы видим у истоков этого стремительного процесса славную плеяду революционеров, которые в героической битве против крепостничества и царизма первыми подняли знамя борьбы против всякой эксплуатации. Ошибочное их представление о том, что крушение крепостного строя и самодержавия разом приведет к уничтожению общественного антагонизма, объясняется исторически обусловленной незрелостью социалистической мысли в России. Оно не снижает объективного значения деятельности революционных «штурманов», пролагавших дорогу к более прогрессивным формам экономической жизни России, к истинно научной теории — марксизму, к борьбе пролетариата за коммунизм.

Рассказать широкому кругу читателей о жизни и борьбе ближайших соратников Чернышевского на фоне главных событий эпохи падения крепостного права и составляет задачу предлагаемой книги.

В сборнике представлены биографии далеко не всех видных революционных соратников Чернышевского. Объем издания и недостаточная разработка материалов не позволили посвятить специальных очерков Н. Н. Обручеву, А. А. Слепцову, жизнь р борьба которых в те годы тесно переплетались с деятельностью М. И. Михайлова, Н. А. Серно-Соловьевича, В. А. Обручева и потому отчасти отражены в соответствующих очерках.

Сподвижниками Чернышевского с полным. основанием могут быть названы такие деятели «Земли и воли», как братья В. и Н. Курочкины, руководители Московского отделения «Земли и воли» Ю. Мосолов и Н. Шатилов, организаторы Харьковско-Киевского революционного общества Я. Бекман, П. Завадский, П. Ефименко, сподвижник и друг П. Заичневского — П. Аргиропуло, офицеры А. Красовский, И. Жуков и др. В восстании 1863 года, помимо Сераковского, покрыли себя славой А. Потебня, К. Калиновский. Заметный след в революционном и демократическом движении той эпохи оставили Д. Писарев, А. Щапов. Среди демократических публицистов, близких Чернышевскому, известны имена М. Антоновича, Г. Елисеева, Г. Благосветлова.

Предлагаемый сборник построен на документальной основе. Преследуя цель «приоткрыть дверь» в эпоху, показать обстановку революционных будней, изобразить живых героев с их индивидуальными чертами, авторы внесли в очерки элемент беллетризации.

В отдельных случаях конкретные ситуации и диалоги, имеющие вспомогательное значение в раскрытии биографии героев, являются литературной реконструкцией, основанной на косвенных сведениях, почерпнутых из исторических источников. Изредка в изложении некоторых существенных моментов деятельности В. А. Обручева, П. Заичневского и других соратников Чернышевского из-за недостатка источников используются гипотезы, высказанные в исследовательских работах.

Книга о соратниках Чернышевского поможет читателям ближе познакомиться с деятельностью замечательных людей эпохи падения крепостного права.

Ю. Куликов

В. Прокофьев МИХАИЛ МИХАЙЛОВ

Простая телега, запряженная видавшей виды почтовой лошадкой, глухо громыхает по булыжнику. Улица круто взбирается в гору. Над ней нависает крепостная стена Нижегородского детинца.

В телеге двое молодых людей. Один «в очках, с длинными, заложенными за уши волосами. Другой— круглолицый, коротко стриженный.

Их пыльные пальто, усталый вид напоминают о дальней дороге, бесконечных ухабах, бессонных почах.

Раннее утро первого дня августа, свежее, ласковое, напоенное запахами лета и прохладой, веющей от большой реки.

Кучер привычно взмахивает кнутом, дергает вожжи: «Но… но же!», однако лошадь не ускоряет шага.

Наконец кончилась гора, лошадь пошла быстрее. Седоки всматриваются в приземистые деревянные дома.

Кажется, этот!

Молодой человек в очках спрыгивает с телеги, бежит к дверям и, не найдя колокольчика, сильно стучит кулаком.

Заспанная кухарка кивает головой куда-то в глубину дома.

Молодые люди проходят во флигель. На пороге в распахнутом халате их встречает черноволосый человек лет двадцати. Он радостно смеется, хватает в объятья гостей и тащит в комнаты.

— Господи, Чернышевский! Да каким счастливым ветром вас занесло в этакую, выражаясь высоким штилем, юдоль провинциального свинства, грязи, скуки?

— Погодите, погодите, друг мой! Прежде всего мы просим снисхождения за столь раннее вторжение, затем объявляем вам, что пробудем в сей провинциальной юдоли два дня, и, в-третьих, познакомьтесь, мой кузен — Саша Пыпин.

— Я рад, очень рад. Михайлов, Михаил Илларионович!

Пыпин в продолжение этой сцены с интересом рассматривает Михайлова, о котором столько слышал от своего брата. Так вот он каков поэт, ходячий справочник по зарубежной литературе, знаток европейских и неевропейских языков и писец 1-го разряда Нижегородского соляного управления.