Сподвижники де Голля

Съезд собрался в середине ноября в Бордо. На его заседаниях опять развернулась дискуссия по «алжирскому вопросу». Жак Сустель стал одним из главных действующих лиц голлистского форума. По описанию современников, он был, как всегда, «невозмутимым, массивным, скрытным, почти не улыбающимся, желчным, пропитанным собственным величием»[46]. Он выступил с речью, целиком посвященной Алжиру. Бывший министр-резидент считал идею создания «независимого алжирского государства» просто недопустимой и попытался доказать это в течение своего краткого выступления. «Если знамя Франции, – восклицал он, – к невообразимому несчастью, будет опущено, то над ним поднимется черное знамя расизма, фанатизма и гражданской войны… Именно этим мы, политическое движение, должны руководствоваться при выборе своего решения. Мы не должны поступать как подопытные голуби»[47]. Сторонники бывшего министра-резидента с восторгом приветствовали его выступление. Несколько раз они прерывали речь оратора аплодисментами и скандировали его имя.

Дебаты на съезде проходили очень напряженно и долго. В конечном счете по алжирской политике была выработана компромиссная резолюция. Вначале в ней отмечалось, что партия будет следовать курсу, провозглашенному де Голлем. Но затем было сказано, что ЮНР выступает «против любой формы отделения Алжира от Франции»[48]. Сустель, разгневанный на своих противников, писал позднее: «Понадобились целый день и целая ночь интриг, уловок и фальсификаций, проводимых Шаландоном, Шабан-Дельмасом и Терренуаром, чтобы аннулировать эффект моего выступления. После нескольких часов птичьих бесплодных споров комиссия наконец выдала “черно-белый” текст, в который я еле-еле смог вставить слова об осуждении любого отделения»[49].

После съезда отношения де Голля и Сустеля становятся просто враждебными. И окончательного разрыва долго ждать не пришлось. В январе 1960 года в алжирской столице вспыхнул мятеж ультраколониалистов, направленный против правительства де Голля, подтвердившего право Алжира на самоопределение. Это была так называемая «неделя баррикад», когда «ультра» при попустительстве сочувствующего им армейского командования соорудили в городе два кольца баррикад и в течение недели удерживали несколько кварталов алжирской столицы. Вскоре мятеж был подавлен. Действия мятежников в совете министров открыто и твердо решился поддержать только Сустель. Сразу после этого де Голль принял непреклонное решение о его исключении из правительства. 5 февраля он вызвал министра в Елисейский дворец и, как сказал Сустель, «ликвидировал за две с половиной минуты двадцать лет сотрудничества»[50]. Разговор был кратким. Генерал заявил, что их идеи относительно алжирской политики в корне расходятся и поэтому министр должен покинуть правительство. Сустель не стал возражать. Он лишь выразил сожаление, что президент не подождал с решением до июля. Тогда бы исполнилось ровно 20 лет с того момента, как он присоединился к де Голлю и начал служить его делу[51]. Вот так «проблема Алжира» вмиг оборвала нить, на протяжении стольких лет соединявшую судьбы двух человек. Отныне и навсегда разошлись их пути. Де Голль умел быть безжалостным даже к самым близким соратникам. Но и Сустель был человеком хладнокровным и решительным. Он тоже твердо решил до конца стоять за свои идеалы. Для него было просто немыслимым предать идею «французского Алжира». У каждого своя правда. И каждый имеет на нее право.

6 февраля уже бывший государственный министр заявил, что он исключен из правительства за то, что «вопреки всему остается верным идее “французского Алжира”». Некоторые голлистские лидеры, несмотря на расхождение во взглядах со своим товарищем по партии, относились с уважением к его прошлому преданного и темпераментного защитника идей голлизма. Жак Шабан-Дельмас, Раймон Трибуле и другие побывали у Сустеля дома и попытались уговорить его прекратить высказываться как устно, так и письменно в пользу «французского Алжира». Сустель не согласился. Тогда премьер-министр Мишель Дебре написал ему письмо с такой же просьбой. И она тоже была отвергнута. Только после этого ЦК голлистской партии сообщил, что «хотя и с грустью, но решительно исключает Сустеля из рядов ЮНР», так как его позиция более не соответствует интересам голлистского движения[52]. «Могли ли друзья Сустеля, – писал впоследствии Луи Терренуар, – лелеять надежду на раскаяние блудного сына?» Но сам тут же добавил, что евангельская притча, скорее всего, неприменима к этому человеку[53]. И действительно, Сустель оказался верным своим взглядам относительно Алжира. Он решительно порвал с голлизмом и встал на путь борьбы с президентом.