Спой, маркитантка! (СИ)

-Теперь ты, милая! Порадуй ласкою голоса! Приласкай сердца! Спой, маркитантка! Спой же!

Смущённо опустив взгляд, Софья попала в объятия поддерживающих подруг и те вместе с нею стали напевать, а потом смолкли. Они оставили ей право петь теперь одной. И Софья пела, очаровывая каждого, что своею нежной красотой, что яркостью голоса, несущего душевную песню к сердцам:

Выйду я на реченьку,

Погляжу на быструю -

Унеси мое ты горе,

Быстра реченька, с собой.

Нет! унесть с собой не можешь

Лютой горести моей,

Разве грусть мою умножишь,

Разве пищу дашь ты ей.

За струей струя катится

По склоненью твоему,

Мысль за мыслью так стремится

Всё к предмету одному.

Ноет сердце, занывает,

Страсть мучительну тая.

Кем страдаю, тот не знает,

Терпит что душа моя.

Чем же злую грусть рассею,

Сердце успокою чем?

Не хочу и не умею

В сердце быть властна моем.

Милый мой им обладает;

Взгляд его – мой весь закон.

Томный дух пусть век страдает,

Лишь бы мил всегда был он.*

Софья пела, а подхвативший на гитаре мелодию Данило отошёл к спускающемуся к закату солнцу. Перед разлитыми по ясному небу красками он играл, а любовался сидевшей перед отдыхающими военными и поющей Софьей...

* - из «Выйду я на реченьку...», Ю. А. Нелединский-Мелецкий, 1796 г.

Глава 10

Только Софья допела, Данило прекратил играть на гитаре, убрав ту за плечо, и протянул ей руку. Они смотрели в глаза друг друга, словно никого больше вокруг не было. Молчал каждый, наблюдая за сей нежностью их общения... Софья поднялась перед ласково улыбнувшимся Данилой и сама стала улыбаться так же тепло...

Переглянувшиеся с мамкой Диной её подруги смотрели с удивлением, как она за руку с Данилой удалялась всё дальше к лугу. Софья шла с ним, не смея отвести взгляда от красивых карих глаз. Он так же любовался ею, проходя вместе между высокими травами и цветами.

Прелесть простора обнимала их... Казалось обоим, остановившимся посреди роскоши сего луга, что шептал он им о чём-то долгом, о чём-то желанном...

-Вы не допели песню, - прошептал нежно Данило, наконец-то прервав молчание.

-Боюсь утомить, - нежно ответила Софья. - Вы все так устали... Да и тоска у каждого...

-Лучше век в тоске пребуду, - напел Данило следующие слова из песни, что она пела.

-Чем его мне позабыть, - тихо стала она дальше петь, а Данило целовал её ручку, не сводя проникновенного взгляда, будто поклонялся самой богине. - Ах, коль милого забуду, кем же стану, кем же жить?

-Пойте, - шептал Данило, и Софья не смела прекратить тихое пение своё, которое слышали и остальные, оставшиеся сидеть у общего костра.

Только для них двоих не существовало уже никого вокруг. Софья пела... Данило целовал её руки и любовался, любовался, слушал и всё больше маялся от захватившего его в вечный плен мечтания...

Каждое души движенье -

Жертва другу моему.

Сердца каждое биенье

Посвящаю я ему.

Ты, кого не называю,

А в душе всегда ношу!

Ты, кем вижу, кем пылаю,

Кем я мышлю и дышу!

Не почувствуй ты досады,

Как дойдет мой стон к тебе,

Я за страсть не жду награды,

Злой покорствуя судьбе.

Если ж то найдешь возможным,

Силу чувств моих измерь!

И приветствием, хоть ложным,

Ад души моей умерь!*

-Видят звёзды, не было жизни до того, пока не встретил... тебя, - прошептал Данило, и Софья, задрожав то ли от несмелости, то ли вдруг испугавшись, убрала руки за спину:

-Звёзды? - улыбнулась она, обратив внимание, что на ясном небосклоне уже подмигивали далёкие жемчужины звёзд. - Вы сами сочиняете... песни?

-Песни? - почувствовал себя растерянным Данило, поскольку хотел говорить совсем об ином, раскрыть чувства, и пожал плечами. - Да, бывает, муза посещает... Ту, что пел, сочинил прошлой ночью...

-Пора вина закупить, - вернулась от объятий одного из гусар Марта и села подле Люси и мамки Дины смотреть в сторону Софьи с Данилой.

-Да, - вздохнула Люси, заглянув в кувшин у своих ног. - Пора...

-Софья?! - строго окликнула мамка Дина, помахав ей рукой немедленно подойти, и та сорвалась с места, оставив Данилу одного.

Подняв голову к небу, он улыбнулся и опустился сесть на траву. Так бы и просидел в мечтаниях, если бы подошедший друг не сел подле:

-Сходи к ней. Мамка Дина много не попросит. Девушки прекрасны, слышал.

-Что? - Данило смотрел в ответ с возмущением.

-А что? Будешь лишь песни петь? Когда мы ещё доберёмся до женских ласк? - удивился Серж. - У тебя есть шанс первым оказаться в шалаше с Софьей, а на неё уже многие глаз положили. Я тебе, как другу, советую... Вижу же, что мечтаешь.

-Мечтаю? - продолжал поражаться Данило и, проведя руками по волосам, усмехнулся. - Все мечты враз улетели...

* - из «Выйду я на реченьку...», Ю. А. Нелединский-Мелецкий, 1796 г.

Глава 11

Оставив замолчавшего Данилу, Серж отправился обратно к общему костру. Проходя мимо шалашей, у которых кто-то уже отдыхал со своей гитарой или за игрой то в домино, то в карты, он обратил внимание, что одна из девушек мамки Дины расчёсывает коня...

-Можно ли и мне о сей услуге попросить? - вопросил он тут же, игриво глядя в глаза улыбнувшейся девушки.

-И сколько дашь? - засмеялась она.