Спой мне о любви

На этот раз звук не повторился, зато из-за облаков выглянула луна, как будто нарочно выбрала момент, чтобы протянуть мне руку помощи. Поток ее серебристых лучей выхватил из темноты ступеньки, каменный край бассейна, воду, и я впервые увидела детей Колина Камерона такими, как создал их сам Господь Бог. Оба худенькие и загорелые, с темноволосыми, коротко стриженными головами и огромными глазами цвета бархатисто-черных анютиных глазок. Будь они в пижамах, я бы ни за что не угадала, кто из них мальчик, а кто девочка, которая на прошлой неделе чуть не умерла, а теперь стояла по колено в холодной воде. Слава богу, что воду в бассейне спустили до уровня «лягушатника».

Дети смотрели на меня, как две водяные нимфы.

— Мы не сделали ничего плохого! — возмущенно начал мальчик. — Мы пришли сюда сами.

— Цветы жизни! — тихо заметил Адам, вытирая полотенцем голову Рут.

Четверть часа назад, одним взглядом оценив ситуацию, он сурово приказал: «Выйти!» — и два малыша тут же шагнули на ступеньки. Адам схватил одного, я — второго. Мой извивался, как угорь, и был холодным, как рыба, выловленная из воды. Это оказался Йен. Я злилась на свою добычу, была уверена, что это и есть зачинщик всего происходящего. Да и выглядел он достаточно взрослым, чтобы понимать: его сестра недавно перенесла тяжелую болезнь. Но с первым трепетом худенького тельца, с первым взглядом на меня этих темных бархатных глаз, я почувствовала непреодолимое желание прижать его крепче к себе. Мой белый кардиган мало чем мог помочь, но и это лучше, чем ничего. Я накинула его мальчику на плечи и принялась согревать ледяные пальчики своим дыханием.

— Мне ни капли не холодно, — заявил он, стуча зубами. — Мне это понравилось.

— Да, я уверена, мамочка позволит тебе прийти сюда еще раз завтра утром, — успокоила я его.

Это оптимистическое заявление было воспринято молча, «анютины глазки» одарили меня смущенным и серьезным взглядом.

— Теперь потеплее? — спросила я, и с достоинством шестилетнего человека Йен Камерон ответил мне:

— Да, спасибо.

Мы доставили детей в отель. Для Рут, завернутой в темно-синий шерстяной свитер Адама и свернувшейся калачиком на его руках, прогулка была роскошной. Йен же, которого я не отважилась взять на руки, трусил мелкими шажками в моем кардигане и в своих сандалиях впереди, как главный в нашей процессии.

— Зачем одеваться для купания? — с искренним удивлением сказал он, когда я оглядывала край бассейна в поисках какой-нибудь одежды. — Мой папа тоже никогда не одевается, когда я с ним хожу плавать.

Я закашлялась.

— Что будем делать теперь? — невозмутимо спросил Адам.

Я предоставила решать ему. Проворчав, что персоналу отеля и Дот больше делать нечего, как детей купать, он остался со мной. Мы вчетвером втиснулись в ванную комнату и усадили «преступников» в исходящую паром ванну, сразу обоих — она была очень большой. Потом вытерли их насухо. Мы почти закончили, когда Адам вдруг произнес ту поговорку о цветах жизни. Звучала она тоже неубедительно. Его руки с длинными пальцами были очень нежны с тугими, коротко подстриженными кудряшками Рут, и, когда купание закончилось, ни у кого не осталось сомнений, кто понесет ее в постель. Йен, такой милый в голубой полосатой пижамке, вновь шел впереди, засыпая на ходу.

Рут позволила Адаму уложить ее в постель и подоткнуть со всех сторон одеяло. Йен залезал в кровать сам, как щенок, — с пыхтением, попкой вверх.

— А теперь рассказывайте, как вам удалось сбежать из этой комнаты, — потребовала я объяснений.

— У нас же лестница есть! — фыркнул мальчик, указав на окно, за которым виднелся край пожарной лестницы. — Супер! По ней и на крышу можно забраться!

Когда мы вышли и я закрыла дверь детской спальни, Адам вытер пот со лба.

— Уф-ф! Ты рада, что у тебя нет детей?

— Они спустились по пожарной лестнице! — Я не могла удержаться, чтобы не представить себе пугающую картину. Спуск был довольно долгим и очень крутым, а я сама всегда чувствовала к высоте отвращение. — Один неверный шаг, и они могли погибнуть!

— И это только начало! — усмехнулся Адам. — В следующий раз они подожгут отель, точно тебе говорю.

Это была шутка, но я поежилась.

— В любом случае ты взял себе самого легкого! — поддела я его.

— Да они же одинаковые, — возмутился Адам, — только Рут — умница, а Йен — провокатор.

Он резко остановился, и тень пробежала по его лицу, когда я необдуманно заметила:

— Рут ужасно похожа на мать.

У Магды Камерон были такие же темные глаза и жесткие волнистые волосы. «Интересно, — задумалась я, — не разочарована ли она, что ни один из близнецов не унаследовал небесно-синих глаз отца?» Очнувшись от размышлений, я обнаружила, что пристальный взгляд Адама остановился на мне.

— Да, — тихо сказал он, — она очень похожа на мать.

И я вспомнила, как нежно он нес девочку…