Спокойствие не восстановлено

- Позвольте... - запротестовала барыня. От волнения ее лицо пошло пятнами. - Я не привыкла торговаться, но муж купил скрипку, когда мы были в Италии, и заплатил, если не ошибаюсь...

- О, пардон, сударыня... - соболезнующе прервал ее Матя. Иностранцам, особенно доверчивым русским, чего только не всучат лукавые итальянские торговцы. Вот послушайте...

Матя постучал сначала по верхней, потом по нижней деке.

- Инструмент не резонирует. Это всего лишь подделка под старых итальянцев. Так и быть - пять рублей, но не более. Племяннику - он берет любительские уроки - на первых порах, возможно, сойдет...

У барыни навернулись слезы. Прислуга, того и гляди, готова была вмешаться в разговор. Но видно, уж очень нужны были деньги, даже эти мизерные пять рублей, потому что барыня заколебалась. Уловил это и Матя.

- Увы! Все мы иногда бываем жертвами откровенного надувательства...

Амати полез в карман за деньгами.

Гошка не выдержал:

- Он шутит, сударыня. Он вообще большой шутник. Скрипке цена рублей сто, а может, и двести.

Барыня растерянно перевела взгляд с Амати на Гошку и опять на Амати.

- Бог с тобой, мальчик! - скривился Матя. - Кто тебя просит вмешиваться в чужие дела? И что ты понимаешь в скрипках?

Гошка засмеялся:

- Да уж побольше твоего!

Со стороны к скрипке протянулась рука:

- Дозвольте-ка...

Ни Гошка, ни барыня, ни Матя не заметили, что их обступили сухаревские ловкачи.

"Уведут скрипку! - мелькнуло в Гошкиной голове. - Как пить дать, уведут!" И он торопливо сказал:

- Уходите, сударыня...

Та и сама почувствовала, что начинается вовсе скверное, решительно взяла - почти вырвала - из руки Мати инструмент, поспешно сунула его в футляр и столь же поспешно и решительно шагнула из толпы.

Ей вслед засвистели, заулюлюкали.

Амати обернулся к Гошке:

- Ты, сударик, как собака на сене: сам не ешь и другим мешаешь.

- В тебе, Матя, совести нет! Инструменту цена, может, все триста рублей. А ты - синенькую...

- Напрасно, Гоша. Так с друзьями не поступают...

Гошке почудилась угроза - не угроза, а какая-то жесткость, которой он прежде не замечал у Мати да и предполагать не мог.

А тот продолжал:

- Я себе такого мастера, как ты, найду всегда. А есть ли у тебя еще такой заказчик, как я, а?

Гошка смутился.

У них с Матей был общий секрет.

Гошкин дед отличался чудовищной скаредностью. Скупому рыцарю, про которого рассказано в сочинении Александра Сергеевича Пушкина, далеко было до деда Семена. Что там рубль или гривенник, из-за каждой медной полушки, упущенной или неладно, на его взгляд, истраченной, поедом ел близких. Гошка же совершал, по дедовой мерке, тягчайшее преступление: утаивал получаемые от Мати пятаки и гривенники.

Гошкиной страстью были книги. На них он и тратил свой подпольный заработок.

- Каково будет, ежели дед дознается про наши с тобой делишки? закончил Матя без обычной своей улыбки.

У Гошки по спине забегали мурашки.

- Откуда бы?

Не отвечая на Гошкин вопрос, Матя опять без улыбки заметил:

- Ты, сударик, дорогу людям перебегай с оглядкой. Не ровен час, можно и осклизнуться.

- Жалко ее сделалось... - оправдываясь, сказал Гошка. - Не от хорошей жизни подалась на Сухаревку.

Гадостно и мутно было на душе у Гошки, когда он расстался с Матей.

Без прежнего азарта и интереса ходил по рынку. Углядел поломанную скрипку, которую продавал деревенского обличия парень. Плохонький инструмент. Вероятнее всего, изделие деревенского же умельца. На грифе с нижней стороны выцарапал один из владельцев имя своей суженой: "Люба". На нижней отклеившейся деке большое черное пятно от огня, возле которого, видать, пососедствовала скрипка. В другое время, возможно бы, и приценился, даже купил, чтобы починить и, с помощью того же Мати, продать на Сухаревке - сам Гошка этого, опасаясь деда, не делал. Да происшествие с Матей к тому не располагало. Заметил приближающегося своего заказчика и счел за благо нырнуть от греха в толпу. Не утерпел, впрочем. Проследил, что будет далее. А далее было то же, что бывало всегда. Поторговался Матя - слов Гошка не слышал - и взял грошовый инструмент, завернул его в большой платок, который носил при себе на такие случаи.

Подумалось Гошке: "Принесет ли Матя скрипку на ремонт или за сегодняшнее вмешательство в его коммерцию решит поучить уму-разуму?"

Нечто новое, чего не знал Гошка, промелькнуло нынче в чудаковатом и жалком всегда Амати-Матьке. И оно, словно заноза, беспокоило Гошку, хотя он и сам бы не смог объяснить даже самому себе причину безотчетной тревоги.

И как бы изумился Гошка и еще больше был бы озадачен, приди ему в голову мысль последить за Матей, когда тот покинул рынок.