Спор на беременность (СИ)

Меня выписали, когда ребра поджили. А диагноз — частичная лицевая агнозия приклеился навсегда. Я получила ее в результате травмы затылка. Отбила себе о ледяные ступени важную частичку мозга, которая запоминала лица родных и близких. Поначалу я вообще не могла запомнить. Каждое утро за мной в школу заходила Эрика. Я узнавала ее по волосам, знакомой шапке, куртке… каждое утро Эрика с незнакомым мне лицом…это доводило до сумасшествия первые полгода. Потом свыклась, успокоилась. Как врач сказал — с агнозией жить можно. Уже большая удача, что саму себя в зеркале узнаю.

Вскоре я переехала в столицу, нашла специалистов в этой области. Проводили различные тесты и тренировки, учили заново распознавать лица родных, запоминать их. Оказалось, что немного памяти все же осталось, как раз на десяток лиц. Только я всегда при себе держу фотоальбом или мобильник со снимками, пересматриваю каждый день.

Прошло шестнадцать лет. Теперь я почти не забываю лица родителей, брата и подруг. Хотя бы смутно, но все же они удерживаются в моей памяти. Остальных людей не могу запомнить, поэтому улыбаюсь всем, кто мне улыбается, и со всеми здороваюсь. Но вот если я месяц не смотрю фото, или не вижусь лично, то снова лица родных начинают стираться из памяти, и я этого очень боюсь.

— Вот такая история… Не страшно связать свою судьбу с женщиной, у которой такая изюмина? — смеюсь я, заглядывая в задумчивые серо-голубые глаза. И получаю поцелуй в нос.

— Не страшно. Крошка, столько пережила… А меня ты ведь не забыла! Когда увидела сегодня, ты по имени меня назвала.

Я подскочила, как ошпаренная. Точно! Я помнила лицо Филиппа, будто только что видела его! Такого не было даже с Эрикой, я все равно немного забывала ее лицо. Хотя мы каждый день общались по видеосвязи.

Глава 41

Назойливые солнечные лучи будят меня своими теплыми нитями, будто напоминая, что уже начался день. Я нехотя пошевелилась. И почувствовала крепкие объятия. Не приснилось! Я тихонько повернулась к любимому и стала рассматривать его лицо. Он еще спал, но солнце и его тревожило своими нежными щупальцами-лучиками. Фил морщился и кривился, а потом открыл глаза, жмурясь от непривычного света. Увидел меня и посерьёзнел.

— Доброе утро… это я, Фил… — заулыбался, наверное, подумал, что я не узнала. Но я не забыла за ночь его лицо, так четко еще никого не запоминала. Странно… Назойливый солнечный лучик заставил меня очнуться ото сна. Сразу вспомнила вчерашний

— Доброе… я вижу, что ты, это ты. Впервые за много лет уверена, что вижу именно того человека… — не удержалась и прыснула со смеху, потом пальчиком провела по щеке, ставшей уже родной.

Прижалась губами к его губам, расплавляясь от счастья. Филипп перевернулся и подмял меня под себя. Я всхлипнула, потому что организм был против нежностей, почти молил меня отправиться справить малые нужды и провести ритуал утренней гигиены.

Да и желудок требовал внимания, будто его сто лет не кормили. Вот почему все не вовремя у человека? А тут такой мужчина! Ласково целует и шепчет нежности на ушко, но приходится его отодвигать в сторону и галопом нестись в кусты.

Пока чистила зубы и умывалась, кутаясь в неудобный плед, мой мужчина успел разжечь костер снова и повесил над ним котелок с водой, которую набрал из большой бутыли. Н-да-а… пока я вчера спала после утомительных нежных ласк и неоднократных заходов в мир страсти и оргазма, мой мужчина съездил в цивилизацию и привез все нужное. Мой взгляд упал на раскрытую спортивную сумку, из которой виднелся кончик бирюзовой шелковой ткани. Ого! Неужели мой халатик?! Значит и на мое бунгало совершил набег. Фил проследил за моим взглядом и поднялся от костра. Подошел к сумке, и поднес ее мне.

— Оденься, если хочешь, я привез тебе кое-что. Извини, что без спросу рылся в твоих вещах, но…

— Ах ты наглец! — деланно-величественным тоном проговорила я, давясь от смеха. — За это ты будешь жестоко наказан!

Притянула его к себе и проникла рукой под резинку хлопчатобумажных шорт в синюю клетку. Заодно наблюдаю за реакцией заспанного красавчика. Нахмурил брови, судорожно вздохнув, закусил губу и посмотрел в мои глаза. Не понимаю, нравится ему моя храбрость или нет, поэтому покидаю чужие штаны с глубоким сожалением.

— Ну чего ты? — брови в возмущении взметнулись вверх. — Продолжай в том же духе. Только на завтрак не надейся.

— Почему? — пролепетала я, жалея, что решилась на эту нелепую выходку. Кажется, разозлила…

— Потому что всё сгорит к чертовой матери! Я ведь не смогу сдержаться, не мраморный. Ну что, продолжаешь? Или бежим спасать почти погибшие колбаски?

Он смеется, а я понимаю, что нужно всё-таки уделить полчаса завтраку. Иначе мой мужчина обессилит совсем без еды. Поэтому я красноречиво смотрю в сторону костра и киваю головой. Завтрак.