Спор о Русском море

Вот что писал о высадке в Евпатории британский историк Кристофер Хибберт: «Транспорта не было. Не было даже медицинских повозок, которые, как считалось, слишком хрупки для крымских дорог. Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Офицеры с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море. Поэтому вглубь полуострова были направлены специальные команды, задачей которых было найти и доставить в лагерь повозки и тягловых животных, а также все, что могло быть использовано в качестве транспорта» [59].

Но тут им помогли татары. Только англичане получили 350 повозок с возницами и даже 67 верблюдов. Татары привезли 45 повозок домашней птицы, а также свыше 1000 голов скота. Не хуже дела были и у французов. «Вскоре привычной картиной в расположении французских войск стали верблюды, груженые зерном, и телеги, полные овощей. Кавалеристы пиками подгоняли к лагерю сотни овец и коров, оглашающих окрестности блеянием и мычанием» [60]. Авторские комментарии к вышесказанному, думаю, излишни.

Глава 13. Фиаско «бумажного канцлера»

Итоги Крымской войны были подведены в феврале 1856 г. на Парижском мирном конгрессе. Самыми оскорбительными для России пунктами Парижского мира было запрещение России иметь военный флот на Черном море и разоружение Севастополя. Согласно условиям специальной конвенции, Россия и Турция на Черном море могли иметь по 6 паровых судов длиной до 50 м по ватерлинии и водоизмещением до 800 тонн и по 4 легких паровых или парусных судна водоизмещением до 200 тонн.

Русское общество от сановников до либералов было возмущено статьями Парижского мира. Спрос, как известно, порождает предложение. И вот в России явился мессия — князь Александр Михайлович Горчаков, блестящий дипломат и одноклассник Пушкина по лицею. Он пообещал дипломатическими мерами уговорить Францию отменить статьи Парижского мира, касающиеся строительства русского флота на Черном море.

В конторе, то есть в МИДе, заскрипели перья, и по всей Европе полетели депеши, ноты, циркуляры. Увы, они вызывали лишь саркастические улыбки императора Наполеона III и королевы Виктории. А наши генералы и адмиралы открыли рты и терпеливо ждали, пока им «железный канцлер» поднесет разрешение на строительство флота.

Между тем статьи Парижского мира носили исключительно декларативный характер. В них и речи не было о каких-либо санкциях против России в случае строительства флота. Не предусматривалось даже никакого контроля.

В договоре ничего не говорилось о расширении портов в Одессе и Севастополе и о прокладке туда железных дорог.

В 1854–1855 гг. Россия потеряла на Черном море не флот, а армаду никому не нужной деревянной рухляди, за что союзникам следовало бы сказать только спасибо. Такая же рухлядь еще 15 лет гнила в Кронштадте, а содержание ее обходилось в несколько миллионов рублей в год.

С 1856 г. все ведущие морские державы приступили к строительству нового парового и броненосного флота, вооруженного артиллерией принципиально иного типа [61].

Кто мешал Александру II построить на Черном море десяток — два быстроходных груз-пассажирских судов водоизмещением 5—15 тысяч тонн? На кораблях можно было бы установить броневые пояса и палубы, защиту машин угольными ямами, разместить под палубой установочные части станков тяжелых орудий, системы подачи боеприпасов, обеспечить необходимую живучесть и т. д.

Все вышесказанное не противоречило ни одной статье Парижского мира. А пушки калибра 9—11 дюймов можно было складировать в нескольких верстах от Одессы и Севастополя, опять же не нарушая договор. Поставить пушки на корабли при наличии портовых кранов можно за сутки!

Железный канцлер Бисмарк в частных беседах советовал нашему «бумажному канцлеру»: «Чего вы так суетитесь, Александр Михайлович, лучше стройте потихоньку флот!» К этому стоит добавить, что после 1856 г. в Европе произошла серия войн за передел границ обр. 1815 г., и никому не было дела до появления русских боевых кораблей на Черном море. Во всяком случае, воевать по сему поводу было некому.

Не пора ли нашим историкам честно сказать, что не знаменитый циркуляр Горчакова в 1870 г. отменил статьи Парижского мира, а разгром Франции, устроенный тем же Бисмарком.

Но вот Россия лишилась оков Парижского мира, Тютчев и иные поэты стали писать оды Горчакову. Аплодисменты «бумажному канцлеру» раздавались и слева, и справа. А на Черном море у России не было ни одного полноценного боевого корабля. Не было и верфей, пригодных для постройки современных судов. Не были даже подведены железные дороги к нашим основным портам. Так, к примеру, железная дорога Москва — Лозовая — Севастополь вошла в строй лишь в 1875 г., да и то до 1880 г. ее пропускная способность оставалась низкой.

Глава 14. Пустые хлопоты у царьградских стен