Спорим, она будет моей? (СИ)

— Утро не доброе? — усмехается она. — Ты должна была выйти из дома пять минут назад.

— Проспала, — бросаю короткий взгляд на часы, делаю еще один глоток и поспешно ставлю кружку на стол.

Поворачиваюсь спиной и собираюсь нестись к входной двери со всех ног, но мама не дает мне этого сделать.

— Постой, Лесь. Наш вчерашний разговор не дает мне покоя.

— Да. Мне тоже. Неприятно вышло.

Вообще-то времени для беседы с мамой у меня нет, но просто так отвернуться от нее и уйти я не могу. Воспитание не позволяет. Терпеливо жду продолжения ее речи.

— Разумеется, ты можешь развлекаться, — туманно говорит мама, отвечая на какой-то незаданный вопрос. — Я вовсе не против прогулок. И каблуки… Ты можешь носить каблуки, если тебе хочется. Но, по-моему, ты достаточно высокая и так. Разве нет?

Метр с кепкой. Очень высокая. Почти что жираф. Я начинаю раздражаться, потому что стрелки на часах неумолимо бегут вперед.

— Мы можем отложить этот разговор? — прошу я, сдерживая нервные нотки в голосе.

— Да, конечно. Прости, что задержала. Беги.

Вылетаю из дома, на ходу застегивая пальто. Оказывается, на улице во всю льет дождь, а я и не подумала взять зонт. Тихонько ругаюсь и перехожу на бег трусцой. Вообще-то в спорте я не сильна, так что выдыхаюсь уже на следующей улице. К счастью, останавливаясь перед пешеходным переходом, замечаю Оксанку, которая стоит под ярко-желтым большим зонтом и внимательно изучает пузыри на луже.

Окликаю ее по имени несколько раз, и после третьей попытки она все же поворачивает голову ко мне. Перекричать шум дождя оказывается непросто, да и мой голос сам по себе тихий.

— Леська! — обрадованно восклицает подруга, прижимает меня к себе и берет под локоть так, чтобы зонт защищал нас обеих от упорного вертикального ливня. — Погода классная, правда?

Пока мы переходим дорогу, она весело щебечет о красоте природы, а я отвечаю ей неловкими кивками головы и мычанием, потому что сама в этом ничего красивого не вижу. Дождь всегда наводит на меня тоску.

На тротуаре она неожиданно замирает, и я поднимаю на нее непонимающие глаза.

— Я трещу о какой-то ерунде, — говорит она с упреком, — когда говорить должна ты! Я совсем забыла спросить о вчерашнем. Ну а ты-то? Ты-то чего молчишь? Как все прошло?!

От нетерпения у нее расширяются накрашенные глаза и трепещут ресницы.

— Я расскажу, только давай не будем стоять на месте. Мы опаздываем.

Оксанка закатывает глаза и насмешливо косится на меня. Она не понимает мою страсть приходить в школу пораньше, говорит, что важна каждая минута сна, и нечего тратить драгоценное время на лишнее сидение в школе.

Вкратце пересказываю ей наше вчерашнее «свидание» с Калиновским. Оксана победоносно улыбается, когда слышит о том, какой эффект произвел на золотого мальчика мой наряд; морщит нос, когда я рассказываю ей о клубе и о том, как Матвей всучил мне алкогольный коктейль; выкатывает глаза, когда слышит о гопниках, окруживших меня, и о моем своевременном спасении.

— Целое приключение! — выдыхает подруга, когда я замолкаю: о том, что чуть не потеряла ее сумку, я решаю умолчать. — Получается, Матвей – твой герой? Кто бы мог подумать!

— Герой?! — недоумеваю я. — Да он бы сделал все, чтобы выиграть пари. Готова поспорить, что, если бы не это, он бы и пальцем не пошевелил ради моего спасения!

Оксана посылает мне недоверчивый взгляд и хмурится.

— Я в этом не уверена, — заявляет она. ­— Ты видишь в людях только плохое.

Понимаю, почему она так говорит. Увидела своего ненаглядного, поднимающегося по ступеням в школу. Тимофей в два прыжка оказывается рядом с другом и с удовольствием жмет ему руку. Калиновский отвечает на рукопожатие и притягивает его к себе, хлопая по спине. Сразу же вспоминаю последний взгляд Матвея перед тем, как он вчера уехал, и его усмешку победителя. Брр.

Хочу попросить Оксану идти чуть-чуть помедленнее, переждать, пока они зайдут в школу. Уже не боюсь опоздания, уже все равно. Мне совсем не хочется сталкиваться с ними, но Оксана наоборот тянет меня вперед изо всех сил. Переубедить ее не получится.

— Привет! — кричит подруга, когда мы оказываемся рядом со ступенями в школу.

Тимофей дружелюбно смотрит на нас, машет рукой и возвращается к разговору с Калиновским. Последний удостаивает нас короткого кивка.

Когда мы заходим в школу, лицо Оксаны омрачено печалью. Она пытается это скрыть за широкой улыбкой, но у нее плохо получается.

— Что было дальше? — спрашивает она с интересом, пока мы раздеваемся, очевидно, чтобы избежать моих расспросов о ее кислой физиономии.

На секунду задумываюсь. Отчего-то мне не хочется рассказывать ей о том месте, куда меня привел Калиновский потом, и где я любовалась завораживающим и прекрасным закатом. Вспоминаю и о нашем болезненном падении, из-за этого мои ноги теперь в синяках и ссадинах. Не могу сдержать улыбку.

— Что? — не унимается Оксанка. — Я же вижу, что-то произошло!

Меня спасает звонок на урок. Оксана сужает глаза и качает головой, что говорит мне о том, что она так просто от меня не отстанет.