Спорим, тебе понравится? (СИ)

И слова матери сегодня имеют ещё больший вес, чем вчера. Я честно стараюсь, но не нахожу ни одного более убедительного аргумента, чтобы их опровергнуть. И это наконец-то случается — раскалённая, отравленная смертельным ядом стрела всё-таки пробивает мою грудную клетку и вонзается в самое сердце.

Глупое и недальновидное.

Оно влюбилось в неподходящего парня. Так легко. Так непринуждённо. Раз — и Басов стал важнее еды, воды и кислорода. Он подсадил меня на себя, и теперь я совершенно не понимала, как буду бороться с этой зависимостью.

В гимназию иду разбитой вазой и с ощутимым тремором рук. Я хочу увидеть Его и боюсь сделать это. Я желаю вывалить на Ярослава все свои сомнения и в то же время мне страшно услышать правду.

Но Басова нет. Мои глаза жадно выискивают его в школьных коридорах, но не находят. На большой перемене его стул пустует, а парни беззаботно обедают за своим привычным местом, не обращая на меня никакого внимания.

Телефон молчит.

Пульс отбойным молотком шарашит по мозгам.

Что это значит? Что это, чёрт возьми, значит?

К концу учебного дня я совершенно размотана эмоционально. Веки набухли, грозясь пролиться горькими слезами обиды и страха перед жестоким будущим. Горло перехватило стальная перчатка паники — не вздохнуть, не выдохнуть. Лёгкие забиты стекловатой.

А после последнего урока, уже собираясь идти домой, я вдруг выхватываю знакомый образ из толпы. Он уверенно, словно ледокол движется вперёд и все расступаются перед его высокой, статной фигурой.

А я за ним. Словно тень.

Плутаю по коридорам, а через несколько минут зависаю на верхней площадке лестничного марша и с колотящимся сердцем взираю на то, как у кабинета литературы Басов о чём-то говорит с моей матерью.

Весь его облик — сама уверенность во плоти. Мистер Превосходство — вот его второе имя.

Ярослав стоит с язвительной усмешкой на лице, заложив ладони в карманы брюк и, чуть прикрыв веки, слушает, что ему говорит женщина.

На каком-то моменте он даже откидывает назад голову и заливисто смеётся, а в следующее мгновение наклоняется к её лицу максимально близко и что-то мстительно цедит, пока мать покрывается красными пятнами.

Звенит звонок на следующий урок, и я вздрагиваю, а потом разворачиваюсь и оголтело несусь вниз, в гардероб и на выход, пока в голове моей крутится рой вопросов.

О чём они говорили?

Что Басов сказал маме?

Почему смеялся?

Почему она так отреагировала?

Но ответы приходили один страшнее другого. Они терзали меня. Рвали мой внутренний мир в клочья. Отравляли кровь и крошили кости на живую. Это была настоящая метальная ломака, где неведение делает с психикой страшные вещи, заставляя накручивать себя всё больше и больше.

Пока домой с работы не вернулась мама.

И я была уже не в силах ходить вокруг да около. Я решительно вышла к ней и села за стол, глядя, как родительница мелкими кусочками отщипывает хлеб и бросает его в тарелку с борщом. Ест, чуть откусывая от зубчика чеснока, и качает головой, наслаждаясь вкусом.

А меня замутило.

— Мам? — сглотнула я вязкую горькую слюну и прикусила кончик языка почти до крови.

— Слушаю тебя, дочка, — кивнула мне та, размешивая сахар в стакане с чаем.

Секунда молчания рвётся между нами и плотину всё-таки прорывает. Потому что я просто умру, если не узнаю правды!

— Я видела вас.

— Угу, — кивнула мама и открыла банку с горчицей.

— О чём вы говорили с Басовым? — произнесла я самый важный вопрос и затаила дыхание, вся наливаясь ужасом перед лицом неминуемого.

— Ах, это, — помахала она кистью в воздухе, — ничего нового, по сути.

— Мам…

— Вера, — подняла женщина на меня усталый взгляд, — инициатором этого разговора была я, потому что понимала, что Басов прознал о нашем родстве. Я обратилась к нему с просьбой быть в первую очередь человеком и перестать играть с тобой в жестокие игры. Но в ответ на мои слова это исчадие ада только рассмеялся, а потом подтвердил все догадки, о которых я тебе говорила вчера.

Руки мои затряслись, и я спрятала их под стол, стараясь не выдать своё полуобморочное состояние. А мать всё продолжала забивать гвозди в крышку моего гроба.

— Он подтвердил всё, Вера. Что ты ему абсолютно не нужна, что он действительно подкатил к тебе только из-за меня, желая таким образом задеть за живое, и выкрутить руки. Но даже не это самое страшное, знаешь ли.

— А что же? — хриплым, изломанным ужасом голосом спросила я.

— Басов посмел мне угрожать. Он в цвет и совершенно не стесняясь пообещал, что если я продолжу топить его по своему предмету, то он совратит тебя, а затем выбросит на помойку за ненадобностью.

Шах.

И мат!

Глава 34 — Сладкая ложь

Вероника

Не знаю точно, где очнулась.

Не помню, как встала из-за стола, когда мать закончила своё страшное, наполненное тотальным равнодушием, повествование. Из памяти будто бы ластиком стёрли несколько часов жизни, где я просто пребывала в диком шоке и была неспособна на что-то большее, чем зависание вне пространства и времени.