Спорим, тебе понравится? (СИ)

Растеклась перед ним бесформенной прибалдевшей лужицей сладкого сиропа.

Влюбилась...

— Скажи мне «да», — упрямо расстёгивает на моей груди крючки бюстгальтера Басов, — обещаю, больно не будет...

Дышу часто. Зажмуриваюсь. Чувствую, как подушечки его пальцев обжигают кожу рядом с кромкой моих трусиков, чуть тянут ткань вниз, и я отчётливо осознаю, что мы на полной скорости несёмся за черту благоразумия и трезвости ума.

— Тебе понравится, Истома... верь мне. Только мне одному...

Укус в шею. Ниже. Чувствую его настойчивые губы и горячий язык у себя на груди. Почти схожу с ума от зашкаливающих ощущений. Ох, мне так сладко, так пылко, так бесконечно прекрасно. Я буквально замираю на острие ножа, в шаге от пропасти, в которую одновременно боюсь упасть, но в то же время желаю сброситься сломя голову.

Быстрее!

— Ты со мной? — до лёгкой боли сжимает мою ягодицу Басов и чуть подкидывает на себя, стыкуя нас в самых неприличных местах и высекая из моих глаз искры, а изо рта протяжный, глухой стон.

— С тобой..., — мало соображая от страха и эмоционального опьянения, бормочу я. И критически не осознаю, как именно трактует мои слова парень, фактически принимая мою капитуляцию.

И где-то здесь, когда до нашего падения в пьянящие и пенящиеся волны страсти остаётся всего лишь последний шаг, телефон Ярослава вдруг издаёт громкую, почти истошную трель.

Ох!

Он пытается её игнорировать и продолжить то, что мы не закончили. А я? А я будто бы пощёчину словила. Звонкую. Хлёсткую. Отрезвляющую! Отталкиваю парня от себя и упорно принимаюсь приводить свой внешний вид в порядок, несвоевременно стесняясь излишне высоконравственного нижнего белья и того, что почти позволила соблазнить себя на фактически первом свидании.

Ужас!

— Истома? — рычит Басов. — Осади!

— Ответь, — киваю я на его куртку, в которой продолжает громыхать гаджет, — ну! Давай же!

Глаза в глаза и что-то между нами рвётся. С треском!

Чертыхается, но отвечает. А всего через пару мгновений начинает ругаться как сапожник и поспешно натягивать на себя рубашку, брюки, застёгивать ширинку и ремень.

— Что случилось? — свела я полы своей блузки, осознав, что не могу совладать трясущимися пальцами с мелкими и скользкими пуговицами.

— Это Молекула, — буквально прорычал Басов, — она говорит, что твоя бабка прямо сейчас околачивается в фойе гимназии и просит, чтобы тебя немедленно отпустили домой.

— Что?! — отказываюсь понимать я смысл его слов. — Да это же..., — и я окончательно теряю голос от страха.

— Катастрофа, знаю. Но химичка навалила ей, что ты уже ушла домой, так что, собираемся в темпе вальса, Истома. Или...

— Или?

— Или ты говоришь, что влюблена в меня до усрачки, и планируешь убежать со мной в закат. Твой выбор? — шоколад его глаз впивается в меня в ожидании моего ответа.

— Первый! — пищу я сбито.

— Почему-то я так и думал, — нервно и недовольно усмехается парень, но всё-таки помогает мне одеться и пулей мчится в сторону своего автомобиля.

А там уж всего двадцать минут и я почти у своей многоэтажки. Скоро целую его в щеку и бегу домой, где и получаю очередное пропесочивание от матери и от бабули. Что-то мямлю в своё оправдание, но вижу, что они ни единому слову мне не верят.

Категорическим образом!

Перехожу к последнему весомому аргументу — пускаю слезу, но только выхватываю от родительницы очередную оплеуху и приказ идти в свою комнату, а там уж молиться Господу нашему, пока тот не отпустит мне все мои «смертельные» грехи.

В этот вечер я даже не рискую достать свой новый телефон.

Мать и бабка постоянно курсируют мимо моей комнаты. Заглядывают. Даже в душевую, когда я уже чищу зубы и пристально сканируют меня с головы до ног. Слава Богу, у меня пижама максимально закрытая, иначе бы я огреблась на полную мощность за те засосы, которые мне понаставил Басов.

Но пронесло!

Вот только это я так думала, а мои «милые» родственнички, очевидно, вознамерились перестраховаться и уже на следующее утро в школу меня форменно, как первоклашку, повела бабуля. За ручку!

А после занятий она же и встретила, чем повергла меня и моего парня в полный и безоговорочный ступор.

Но и это было не всё.

Уже по приходу домой меня ждал во-о-о-от такой сюрприз!

На кухне накрыт стол, испечён блинный торт и профитроли с заварным кремом. А за ним сидят не только моя дражайшая маменька, но ещё и староста нашего прихода — Любовь Ильинична со своим сыном Семёном, который смотрел на меня так, что хотелось застрелиться.

И да, он был в точности таким, каким его описал Басов — в растянутой, мешковатой кофте с засаленными манжетами, штанах с подтяжками и с редкой, отвратительной растительностью на подбородке и над верхней губой. А ещё от его тела, и, в частности, ног невыносимо несло потом, но все делали вид, что мы в райском саду.

Очаровательно, чёрт возьми!

— А вот и наша Верочка, умница девочка. Садись, дочка, расскажи, как прошёл твой день, много ли пятёрок получила?