Спорные тайны. Часть 2 (СИ)

Мы ходили рядом со столами регистрации участников мероприятия, я показывал Васе людей и говорил, кто они такие. Вася смотрел и молчал.

Подходило время начала мероприятия, дали уже третий звонок, но конференц-зал был заполнен едва ли на треть. Люди толпились в туалетных комнатах и не заходили в зал. По фойе стали бегать распорядители, появились люди в белых халатах, один из высокопоставленных работников из курирующей меня организации подошел ко мне и конфиденциально сообщил:

- Давай, подключайся, что-то неясное, то ли вирус, то ли еще что-то, но у людей стали окрашиваться ушные раковины. Окрашиваются в красный и синий цвет. У кого-то окрашено одно ухо, у кого-то - оба, на лбу у некоторых мерцает буква "К". Мы сейчас убираем корреспондентов и развозим заболевших по клиникам.

- Товарищ генерал, а нельзя ли нам составить список пострадавших? - спросил я.

- Ты что? - генерал прямо-таки ошпарил взглядом. - Да это такие люди, про которых говорят, что они в любом деле будут вне подозрений.

- Извините, - сказал я, - буду думать, что к чему и что можно предпринять.

- Вот и думай, на то ты и бином, - процедил генерал и ушел.

Его можно бы и понять, потому что по событию и возможным его причинам будут спрашивать с него, да только крайних он будет искать среди своих или среди непричастных. Положение хуже губернаторского.

- Вася, а ты что думаешь по этому феномену? - спросил я ученика.

- А что тут думать? - сказал юноша. - Красное ухо - казнокрад. Синее ухо - взяточник. Буква на лбу - так это традиционное клеймение разбойников.

- Это твоя работа? - шепотом спросил я.

- Да разве это работа? - ответил мальчик. - Это сортировка. У нас клеймение было отменено царем-освободителем Александром Вторым в 1863 году. Тогда было немало клейм. Ставили их на спину и на лопатку. Например, РЗБ - разбойник, ТАТ - вор, В - тоже вор, Л - лжец, З - злодей, И - изменник, Б - бунтовщик. А вот в 1711 году царь, который в Европу окно рубил, всем рекрутам ставил клеймо в виде креста на локоть, чтобы облегчить поимку дезертиров.

Предложение покаяния

То, что я узнал, меня просто оглушило.

- Ну-ка, - сказал я, - говори, что у меня на лице цветное?

- Да ничего у вас цветного нет, Иван Николаевич, - сказал отрок, - давайте купим вон то мороженое с белой шапкой в вафельном стаканчике.

Я посмотрел, и мне самому захотелось мороженого. Купили по стаканчику. Парень знает толк в сладостях. Я ел его и чувствовал, что это именно то мороженое, которое продавалось в ГУМе, в хрустящем стаканчике, пломбир с вареньем и наполнялся не по краям стаканчика, а с горкой. В жизни своей не ел ничего вкуснее гумовского мороженого.

- Что делать-то будем? - спросил я Васю, кусая мороженое.

- А ничего делать не надо, - сказал мальчик. - Приедет человек, покается в прегрешениях своих, запишет их на бумажке и даст слово, что больше так не будет делать, у него все и пройдет. А вот если зло очень большое, то пока не пойдет под суд, отметина не исчезнет, а наоборот станет больше. Вместо уха все лицо станет синим или красным, или буквы пойдут по всему телу.

- И что дальше, - спросил я, - покается и больше не будет казнокрадом? Помнится, кое-кто в недавней истории человечества поставил на поток отпущение всех грехов за определенную сумму. Так грешников стало больше, и поступлений в казну служителей Бога тоже больше. И бумажки эти с раскаяниями, индульгенциями назывались.

- Вы еще напомните о суде над представителями одной нефтяной компании, - подхватил Вася, - которая работала себе, богатела от нежданно свалившегося на нее богатства народных недр, и вдруг оказалось, что она прямо пред государевыми очами деньги воровала. Наказали их. Смыли грех наказанием, а перед тем как выпускать на волю, снова решили по тем же делам просудить. Вот это и есть неправосудие. Нельзя по одному делу судить дважды. А тот, кто у нас покается, тот не то, что прощение получит, совесть свою очистит. Суд мирской над ним все равно будет, да только к суду этому придет человек раскаявшийся, награбленное вернет, ордена незаслуженные в казну отдаст, деньги неправедные на благотворительность пустит и дальше работать будет на благо отечества нашего.

Я смотрел на Васю и не узнавал его. Это уже был не мальчик, а рослый юноша семнадцати лет от роду. Три года он со мной изучает науки о естественном и неестественном, одновременно учась по программе общеобразовательной школы и отдыхая в летних лагерях в заветной зоне.

Дневники свои он забросил, потому что на написание дневников нужно время и усидчивость, а при такой нагрузке как у него, на дневники времени не хватает, да и я особо не допытывался, чему он учится у старцев своих. Время придет, сам расскажет. Похвались заранее, а вдруг чего-то не получится?