Спортсмены

Над готическими шпилями, плоскими крышами-соляриями отелей белел массив Монблана, весь в солнечном блеске, слева этаким доисторическим чудищем ощерился зуб Дам-Дюжан, на том борту долины — пик Пти-Дрю, самый «легкий» путь на него оценивался бы категорией трудности «5-А» согласно официальной «Классификации вершин СССР». По этому реестру устанавливаются категории трудности, но не ищите в нем «категорий легкости». Маршруты и вершины оценивались у нас пятью категориями с подклассами «А» и «Б». Лет пять назад для подъемов экстракласса введена еще одна, шестая, категория. Такой «шестеркой» и был избранный для первого старта в Альпах Капуцин.

Как рассказал Онищенко, маршрут на Капуцин оказался «сплошь индустриальным»: минимум свободного лазания, беспрерывное перемещение по лесенкам и стременам, которые ты то и дело перевешиваешь на отвесе с крюка на другой. А вернувшись в школу, изволь отчитаться перед Контамином да Жюльеном:

— Просьба показать лапки… Гладкие, почти без царапин. Уже хорошо!

— Сколько крюков изволили забить на маршруте?

Хергиани молча протянул взятую с собой связку: целы все! Умело использовали только забитые до них. Профессора удовлетворенно переглянулись: о, эти русские не боятся свободного лазания, а еще уверяли, что они берут только силой, необыкновенной выносливостью да умением транспортировать в горах невиданной тяжести рюкзаки!

— Последний вопрос: пришлось ли бивакировать где-нибудь на стене?

— Заночевали уже после того, как взяли вершину. — Онищенко не счел нужным распространяться о, том, что стартовали-то они вместе с представителями команд Чехословакии и Польши, но вскоре обогнали и тех и других.

И профессора поздравили их с отличным альпийским дебютом: эти русские не только сразу задали тон всей ассамблее, но и показали себя классными лазунами. Другие еще только разминаются на тренировочных вершинах, эти уже «сделали» вполне кондиционную «шестерку».

— Эти русские, — заговорили съехавшиеся асы, — предъявили для начала совсем неплохую визитную карточку.

Теперь и абсолютная трудность избранных нашими спортсменами вершин и их высота нарастали. Стоит ли нанизывать дальше эпитеты «отвесный», «устрашающий», «непроходимый», если сами профессионалы-гиды вынесли в свое время вердикт следующему намеченному парнями из СССР маршруту: «Пти-Дрю по западной стене недоступен!»

С 1939 по 1960 год эта гора отбила девять атак первейших асов Шамони, Парижа, Марселя. Лишь в 1952 году знакомым нам по встречам у кавказских вершин Маньону и Берардини удалось, да и то с двух заходов, пройти непроходимое.

…Мрак ночи застигает французов на наклонной площадке размером с письменный столик. Сидячий холодный бивак. Примус с закипающим супом на коленях у Берардини, ночью один посменно сидит, другой стоит. Кое-где приходится, раскачавшись, перелетать маятником на веревке с одного скального ребра на другое. Где-то на протяжении двух только метров по высоте потребовалось забить шесть крючьев. Советские историографы западного альпинизма Б. А. Гарф и Ф. А. Кропф оценили этот маршрут «как превосходящий все то, что было сделано до сих пор в Альпах».

Наша «двойка», повторяя маршрут асов, задумывает пройти его в несколько раз скорее.

Заночевали у подножия стены. Наступающую ночь здесь не только видишь, но и слышишь. Вот уже хрустально позвякивают нарождающиеся льдинки, затягивая лагуны. Шелест крыла птицы в гнезде над головой, ударивший в нос запах серы и сверкнувшая искра катящегося камня.

— Спим, Миша?

— Спим, Слава.

Пуховые брюки и куртки. Обуть собачьего меха унтя-та, засунуть ноги в рюкзак и спать, спать, ибо сон — это калории, это нервы, это сила. А путеводитель не оставляет лазеек для иллюзий: «На протяжении всего маршрута альпинист находится в постоянном нервном напряжении, так как почти вся работа ведется на отвесе. Опасность камнепадов очень велика, мест для биваков нет».

Рядом заночевали еще две команды — французов, итальянцев; тоже готовятся с утра на стену. Солнце еще не вставало, когда Слава зажег почти бесшумную спиртовую кухоньку. Хергиани достал мясо, чеснок, какие-то таинственные грузинские травки.

— Только тихо!

— Чтобы не спугнуть соседа?

— Угу.

— Едим на весь день.

— Работаем сегодня как комбайнер на уборке: весь световой день, от солнца до солнца, заправляйся поэтому покрепче.

Они уже подходили к горловине кулуара, когда на биваке внизу замигали первые фонарики: соседи только встают, а наши уже на маршруте.

— До солнца надо выйти из кулуара, — нетерпеливо сказал Хергиани и поглубже надвинул коричневую пластиковую каску. — Камни будут.

Он был прав: словно мусоропровод, кулуар вбирает весь хлам, что стряхивает с себя Дрю. Надо миновать его, пока ночной мороз еще цементирует камни. (Этого не учли альпинисты следующих групп, один был сражен наповал!)