Способен ли ты на преступление?

– Не думаю, что это выход. Знаешь, как говорят, в случае сомнения – воздерживайся. Не нужно предпринимать никаких поспешных шагов. Только вот в одном я уже не сомневаюсь, – серьёзным тоном добавил Феликс.

– В чем же?

– Думаю, Ланкастер не ошибся в своих прогнозах. Скоро в этом городе оставаться будет просто опасно. Нужно уезжать.

– Но ты же сам сказал, что не стоит сейчас этого делать!

– Не стоит в спешке всё бросать и уезжать вдвоём! Нужно ехать вместе со всеми. Через два дня будет всеобщая эвакуация населения в связи с предстоящим солнечным затмением, вот тогда и уедем.

– А какой в этом смысл, если всё равно уровень радиации будет такой, что в радиусе трёх-четырех тысяч километров жизни не будет?

– В том-то и дело, что мы поедем дальше, как можно дальше отсюда. Туда, где не так опасно.

– А мы успеем? Хватит ли нам времени?

– Мы постараемся. Потому что другого пути у нас нет, – сказал Феликс и посмотрел на меня так, что сердце сжалось.

Во взгляде мужа была такая невыразимая тоска, такая безысходность, что эти чувства передались и мне. Хотелось бежать, кричать во всё горло, делать что угодно, лишь бы выплеснуть из себя эти чувства. Но мы с мужем не могли позволить себе эту роскошь, чтобы не выдать своей осведомлённости и не оказаться на месте нашего друга Ланкастера. А если быть точнее, то даже не на месте, а в пустоте, в зияющей чёрной пустоте, из которой нет никакого выхода. Хотя не уверена, что наше нынешнее положение было намного лучше.

Не обменявшись более ни словом, мы с Феликсом отправились в постель, но до утра ни один из нас даже не сомкнул глаз, хоть и пытался делать вид, что крепко спит.

В течение оставшихся до отъезда из города двух дней мы с Феликсом старались вести себя так, чтобы никто из наших соседей или коллег по работе не догадался, что мы знаем чуть больше, чем они. Только вечерами мы собирали с собой вещи. Те, которые могли увезти. А с теми, которые не могли взять с собой, мы мысленно прощались, стараясь гнать от себя прочь упаднические мысли, потому что нужно было бороться. Бороться за себя, за свою жизнь, если большего мы сделать не могли.

В субботу утром, 19 июля мы поднялись с Феликсом чуть свет. Настроение было – хуже не придумаешь. Где-то в глубине души я надеялась на чудо. Мечтала, что проснувшись утром, услышу, что не нужно никуда уезжать. Что все события последних дней были лишь дурным сном, растворившимся с первыми рассветными лучами. Но глядя на серьёзное лицо мужа, я понимала всю абсурдность подобных мыслей. Нужно было собираться в путь. Дальний и долгий путь.

На аэровокзале сегодня царило непривычное для последних лет оживление. Никогда в жизни я не видела столько людей сразу. Отъезд должен был осуществляться по графику. Каждому жителю на его IP был выслан номер его очередности. Мы с Феликсом попали в третью партию отъезжающих. Наш отъезд (точнее отлёт) должен был состояться в 10 часов утра. Мы пришли к девяти и увидели, как пассажиры второй очереди взлетали в небо на аэробусах. Непрошеные слёзы полились из моих глаз, и я еле сдерживалась, чтобы совсем не разрыдаться.

– Ну что ты, милая, – сказал Феликс, заметив моё состояние. – Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

– Сомневаюсь, – прошептала я.

Через полчаса мы прошли регистрацию и направились на посадку.

Я поднялась по ступенькам аэробуса и огляделась. Большая часть мест была уже занята. Только в конце салона ещё имелось несколько свободных сидений. Люди, сидевшие здесь, казалось, не понимали происходящего. Для них это было просто небольшое приключение, поездка в другой город на выходные. Небольшие рюкзачки и сумки вмещали в себя всё их имущество. Пожилой мужчина и юная девушка, бабушка с внуком, муж с женой, мать и дочь, – все они сидели и беспечно болтали друг с другом, не подозревая о том, что эта поездка станет для каждого из них переломным этапом в жизни. Ведь они никогда не смогут вернуться в родные места. Им придётся начинать строить жизнь заново, с нуля, с тем небольшим скрабом, который они решились взять с собой в это «недолгое» путешествие. Жизнь готовит им большой сюрприз. Но это им только предстоит узнать.

Феликс зашёл следом за мной и сел рядом. Народ проводил нас недоуменными взглядами, ведь наши сумки были в десять раз больше их. Потому что мы знали больше их, но не могли сказать об этом ни слова.

Водитель поднялся со своего кресла и оглядел салон аэробуса. Все места были заняты, пассажиры пристёгнуты ремнями безопасности. Ведь это была привычка, выработанная с детства.

– Отправляемся, – зычным голосом произнёс водитель и сел на своё место.

Лёгкий толчок от земли, и вот уже аэробус парит в воздухе, рассекая пространство на две половины. Внизу, одинокая и обессиленная, плывёт родная земля, родной край, который предали, погубили и оставили на поругание. Ей больше нечего ждать, не на что надеяться. Как и тысячи лет назад люди сгубили сами себя. Они и не подозревали, что истребляли самих себя, всю человеческую цивилизацию.