Способен на все

На всю страну скорее всего найдется лишь горстка людей, способных заблокировать систему, не зная кода. А код блокировки он ей не сообщил намеренно. И, судя по тому, что выдала ему программа проверки системы, она сделала это быстрее, чем он, Хотвайер, что, при всем своем уважении к Клер, он считал для нее невозможным.

– Откуда ты знаешь, что я ее заблокировала?

– Я запустил диагностику.

– А, понятно. Ты хочешь сказать, что ты подвесил мою систему на свой компьютер?

– Да.

– Тогда как ты узнал, что она включилась?

– Видишь ли, я не оставлял копам инструкций, чтобы они мне звонили, но теперь, наверное, так и поступлю.

– Не смей. Мне и так было страшно неловко.

– Какая тебе польза от сигнализации, если она отключена?

– Я не хочу принимать у себя полицейских через день только потому, что я случайно ее включила. Мне просто не нравится так жить, Хотвайер.

– Тогда не включай ее по ошибке. На другом конце линии молчали.

– Ну перестань, моя сладкая. Я знаю, что иногда тебе трудно сосредоточиться на том, что происходит во внешнем мире, но ты можешь натренировать себя не забывать о сигнализации.

– Почему ты называешь меня «сладкая»? Я тебе не кусок сахара.

– На вкус ты слаще сахара.

– Ладно, забыли.

– Поверь мне, твой язык куда приятнее, чем мятная жвачка. Я бы с радостью предпочел держать во рту его, а не кусок резины.

– Ты со мной заигрываешь?

– Готов поспорить, что ты покраснела.

Клер делала вид, что ей наплевать, но Хотвайер знал, что ее тянуло к нему куда сильнее, чем она согласилась бы признать.

Клер вздохнула, и его бросило в дрожь от этого тихого вздоха.

– Возможно.

– Ты кажешься удивительно неискушенной в этих играх для женщины двадцати восьми лет.

– Неискушенной меня точно назвать нельзя. – Весьма циничное заявление. – И откуда ты знаешь, сколько мне лет? Ты успел порыться в моих персональных данных?

– Нет. Я поступил старомодно. Я спросил у Джози.

– Вот как?

– Тебе не удастся сбить меня с темы.

– Я не пытаюсь сбить тебя с темы.

Нет, это она не нарочно. Просто у нее привычка перескакивать с темы на тему.

– Я снова включу систему, и на этот раз я хочу, чтобы она работала.

– Если сигнализация снова включится, я перережу провода.

– Ты этого не сделаешь.

– Попробуй меня остановить.

– Ты не уполномочена демонтировать сигнализацию.

– Мы не в армии. Мне не требуется ничьих разрешений. Это я тут живу. Если я не хочу, чтобы сигнализация мешала мне жить, то мне ни к чему ее терпеть.

– Тогда съезжай. Ты живешь у Джози на правах нанимателя и не имеешь права блокировать средства, которые Джози установила для охраны своей собственности. И сигнализация, и дом, который она охраняет, принадлежат ей, а не тебе. – Жестокие слова, но Клер сама вынудила его их произнести.

Отсюда, за много сотен миль от нее, он не мог силой заставить Клер держать сигнализацию включенной, а все аргументы, касающиеся необходимости обезопасить ее жизнь, как выяснилось, не работали. Клер отказывалась серьезно воспринимать его озабоченность, но от этого он не стал меньше беспокоиться о ее безопасности. И он не собирался отказываться от своего намерения ее защитить лишь потому, что помнить о сигнализации ей неудобно.

– Ты прав, – сказала Клер примирительным тоном. – Я не хозяйка. И дом не мой. Я больше не стану блокировать систему. Если это так необходимо...

Джози его убьет. Он обидел Клер.

– Клер, послушай...

– Спасибо, что позвонил узнать, как там с... домом Джози. Как я уже говорила, все прекрасно.

– Сладкая моя...

– Я постараюсь не причинять тебе впредь неудобства. До свидания.

Абонент отключился. Хотвайер смачно выругался. Хорошо, что мама его не слышала. В армии сержант не наводил на него такого ужаса, как эти пять с кепкой футов безукоризненных манер коренной южанки.

Он не хотел обидеть Клер, и он не звонил, чтобы проверить, как там этот чертов дом. У него свело скулы от злости. Как бы там ни было, он перезапустил систему сигнализации. Хотвайер проверил электронную почту и голосовые сообщения, но дрожащий от обиды голос Клер все не шел у него из головы. Наконец он сдался и вновь набрал ее номер.

Она не взяла трубку, и он, проверив распорядок Клер, убедился, что у нее сегодня занятия, а потом дежурство. Он оставил сообщение о том, что переустановил систему, но где взять слова, чтобы возместить ущерб, который он нанес ее чувствам? И стоит ли вообще пытаться найти такие слова?

Давясь слезами, Клер отперла входную дверь.

Лестер умер. Она не могла в это поверить. Он жил в Бель-монт-Мэноре практически все те три года, что Клер там работала. За это время умирали и другие. И это естественно, если учесть, что средний возраст обитателей интерната равнялся семидесяти пяти годам. Но Лестер был не таким, как все. Лестер был особенным. Она любила его как члена семьи. И для Клер, у которой семьи практически и не было никогда, это что-то да значило.