Способен на все

– Ты хочешь сказать, что говорил им обо мне раньше?

– Ты была мне другом, Клер. Да, я говорил о тебе.

– Не могу представить, о чем ты мог говорить.

– Что ты в компьютерах разбираешься не хуже меня. О чем еще?

– Ах это. – Почему-то Клер испытала разочарование. Он не говорил о ней как о женщине, но что он мог о ней рассказать? «Мама, у меня есть подружка с рыжими лохмами и абсолютно безвкусная в плане одежды, и ей нравится проводить свободное время, навещая стариков». Вряд ли бы он счел нужным рассказывать об этом.

– Я говорил, что ты чертовски сексуальна, и удивлялся, что ты ни с кем не встречаешься.

– Я была слишком занята.

– Тебе просто никто не нравился. Кроме меня, – ехидно заметил Бретт.

– Ну и что с того? Это не значит, что я не смогу прожить жизнь без тебя.

– Ты в этом так уверена?

Честный ответ привел бы к более глубоким выводам, и поэтому Клер упрямо поджала губы.

Бретта это нисколько не смутило. Он просто довольно усмехнулся. Клер стало не по себе.

– Именно так я и думал, – заключил Бретт.

– Не задирай нос. Ты еще не на коне. И твоих родных удар хватит, если они узнают, что ты собрался жениться на женщине, отец которой совершил самоубийство, чтобы уйти от проблем, а мать спилась примерно по той же причине.

– Они уже об этом знают, и ничего.

Глава 20

У Клер перестало биться сердце.

– Ты рассказал им о моих родителях?

– Нет. И я никогда не расскажу, если ты этого не захочешь, но они знают, что я хочу жениться на тебе и ты – моя женщина. Они увидели тебя, и ты им понравилась – это все, что имеет значение. А совсем не то, кем были твои родители.

Все обстояло совсем не так просто. И Клер это знала, даже если этого не понимал Бретт.

– Твоя сестра – общественная фигура. Можно сказать, политическая. Когда приходит время выборов, журналисты порой накапывают такое, о чем лучше вообще никому не знать. Что, если они вынесут на суд общественности мое происхождение и заставят ее краснеть?

– Не забывай, что она не сенатор штата. У нас тут не принято вести такого рода грязные кампании. Но, даже если нечто подобное произойдет, она просто скажет, что восхищена тем, как ты распорядилась своей жизнью и чего добилась вопреки всем преградам. Потому что это правда, Клер. Ты необыкновенная женщина. Ты рушишь все стереотипы, и я тобой восхищаюсь.

Глаза защипали непрошеные слезы.

– Спасибо.

Бретт поцеловал ее. Быстро и крепко.

– А теперь скажи мне, что ты думаешь о моей семье?

– Мне они нравятся, но я понимаю, почему ты живешь в Монтане.

Бретт кивнул.

– Они всюду суют свой нос, а мне это не нравится.

– Именно.

Клер отступила от него, ей вдруг захотелось, чтобы ее личное пространство никто не нарушал.

Слова Бретта тронули ее, но она не была уверена в том, что он прав. Она охотно верила, что для него ее биография не представляет проблем, но она не была уверена – что бы он ни говорил, – что его сестра воспримет правду о том, кем были родители Клер, столь же оптимистично.

Клер остановилась возле картины, изображавшей маленькую девочку, копавшуюся в грязи. Белое платье в оборочках было безнадежно заляпано грязью, но девочка с самозабвенным счастливым лицом «пекла пирожки» из мокрого песка, используя в виде формочки не игрушечную, а, пожалуй, самую настоящую форму для пирога. Что-то знакомое было в этом ребенке.

– Похожа на Дженни.

– Это она и есть.

– Художник очень талантлив.

– Спасибо.

Клер посмотрела на подпись. «Г.Б. Адамс».

– Это твой родственник?

– Можно и так сказать. Г.Б. Адамс – это я.

Клер остолбенела.

– Что?

– Я стал заниматься живописью несколько лет назад. Я видел в этом занятии способ уйти от мучительных воспоминаний, связанных с пребыванием на войне.

– Что означает первая буква?

– Гамильтон.

– Твое первое имя – Гамильтон?

– Эй, это не так уж плохо. Брату пришлось еще хуже, чем мне. Представь, каково жить с именем Лорен Куинси Адамс Четвертый.

– Так его зовут Лорен или Куинси?

– Родители пытались закрепить за ним имя Куинси, затем младший, но он отвоевал право зваться Лорен. Они сошлись на компромиссе в виде Л.К., но если есть на свете мужчина, который может жить с именем Куинси и надеяться на серьезное к себе отношение, то это мой брат. Он судья по призванию. Мастер компромиссов. Превосходный судейский сын.

– А ты считаешь себя таковым?

– Они хотели, чтобы я стал врачом. Сестра тебе разве не говорила?

– Говорила.

Несмотря на то что Бретт сам задал этот вопрос, ответ Клер удивил его.

– Да уж, ее и впрямь понесло. В любом случае я сильно их разочаровал, когда решил пойти в армию сразу после школы. Я даже не стал поступать в колледж. Мы с отцом воевали несколько недель подряд, и кончилось тем, что я в один прекрасный день вышел из дома, а вернулся уже рекрутом.

– Но ты сделал то, что должен был сделать. И ты преуспел.

– Ты действительно считаешь, что уход из диверсионно-разведывательного подразделения в контрактники можно назвать успехом?

– В твоем случае – да, это успех. Ты сохранил свои идеалы, свою целостность и свою честь. Ты настоящий мужчина. Я рада, что такие, как ты, защищают нашу страну, Бретт.