Способность любить

Это не означает, что романтическое начало обязательно обрекает брак на разочарования и неудачу. Мужчины вна­чале обычно идеализируют женщину, которая их привлека­ет, у них обязательно возникает представление о ее не­обычных достоинствах, которые могут быть кажущимися и уж точно преувеличенными. Если предыдущие привязан­ности мужчины были преимущественно приятными, удов­летворительными и длительными, возможно, он сумеет осу­ществить свои идеалы в реальности. Любовь такого мужчи­ны зависит не от преувеличения вообще, а от того, что он преувеличивает. У него достаточно гибкости и психологи­ческих ресурсов, чтобы принять меньшее и работать над ним. Таким образом, реальность воплощает и усиливает ро­мантику, а не уничтожает ее.

Достигнуть такого нелегко. Часто то, что мы называем романтикой, на самом деле разновидность невроза. Идеа­лизация может относиться к воображаемым качествам. Не­вротическая любовь питается инфантильными потребнос­тями, которые вступают в противоречие с реальным ми­ром, и человек не может соединить воображаемое и реаль­ное без трения, боли и ощущения утраты.

Однако чаще всего отношения людей размещаются между этими двумя крайностями лучшего и худшего. Переходя от ухаживания к браку, люди видят и признают перемены друг в друге. Мужчина размышляет: в реальности его жена, ве­роятно, не такая щедрая, какой казалась ему во время уха­живания, но и не такая эгоистичная, какой кажется ему сейчас. Большинство из нас невозможно описать только в черных или только в белых тонах. Мы сделаны из того и другого. И какие качества в отношениях выйдут на первый план, зависит от обоих партнеров. Чего он ждал от нее, когда она показалась ему слишком эгоистичной? Возмож­но, он слишком мало внимания уделяет ее потребностям и слишком много своим? Может, она кажется ему эгоистич­ной в то время, когда он сам ведет себя эгоистично?

Такие вопросы означают, что, возможно, эти двое пыта­ются найти дорогу друг к другу. Какой прочной привязанно­сти можно ожидать, если между ними остается непроницае­мое пространство, зияющая пропасть взаимного непонима­ния, невысказанных или неправильно высказанных потреб­ностей и желаний — короче говоря, отсутствие связи?

Мы много слышим сегодня о связи. Наш главный инте­рес как будто переместился от институтов к индивиду. Как будто демократические принципы Джефферсона перенесе­ны из политической жизни в личную, и теперь, согласно Фрейду, наше внимание привлекает не только то, за кого человек голосует, но все нюансы его личности, сознатель­ные и подсознательные. Сегодня нас больше всего интересу­ет, каков человек, каков его смысл, каковы стремления — от самых примитивных до наиболее благородных.

Чем важнее для нас становится наш собственный индиви­дуализм, тем трудней нам понять другого индивида. И что еще хуже, мы как будто и не хотим его понять. Наивное само­утверждение все чаще заменяет добросовестное стремление понять другого. Люди отмахиваются от трудностей, говоря: «Мне просто нужно...» Но почему? Какие потребности других людей при этом приносятся в жертву? Действительно ли в этом есть необходимость? Существует ли эта потребность не­зависимо или определяется социальным окружением?

Любовь двух людей только выиграет от их стремления и готовности понять друг друга. Но люди часто разрываются в противоречии: сколько открыть в себе — и не только дру­гим, но и себе самому? Даже в браке не часто раскрывают­ся. Они и хотели бы, но просто не знают как.

Любовь — это все?

Мы можем спросить себя: не слишком ли многого требуем друг от друга в браке. Не слишком ли многого требуем от любви и даже от брака? Рискуя вступить в противоречие с собой, мы должны принять факт: наше обычное отношение к любви, представление о ней не подходит для брака, оно не может служить его прочным основанием. Исторически браки заключались безотносительно того, как будущие супруги, возможные женихи и невесты, относились друг к другу; час­то они даже не были знакомы. Брак заключался по экономи­ческим или социальным причинам, а на династическом уров­не — по политическим причинам. Он мог принести в семью престиж, или земли, или деловые возможности; он мог зак­лючаться дня защиты и приобретения собственности или про­сто для рождения наследников. Он мог быть направлен на достижение большого количества честолюбивых или благора­зумных целей, но при этом редко заключался для того, чтобы соединить людей, которых влекло друг к другу.

Часто брак, заключенный по таким внешним причинам, складывался удачно. Конечно, партнеров воспитывали в сознании необходимости принять такой брак, и они не склонны были протестовать; в особенности не было аль­тернативы у девушек. Но мы должны отметить, что, хотя вначале у супругов и не было привязанности, стремление функционировать вместе в условиях существующего инсти­тута брака приводило к сильному и приносящему удовлет­ворение чувству взаимного принятия.