Способный ученик

— Много труда и чуть-чуть удачи, — скромно ответил Тодд, озаряя собеседника дружелюбной улыбкой. — У меня есть друг, Хэролд Пеглер, но вообще-то все его зовут Лис. У него нюх. Мы, когда играем в бейсбол, ставим его на вторую базу. А у отца Лиса не гараж, а клад. Горы журналов, и все про войну. Фотографии фрицев, в смысле немецких солдат, и япошек, пытающих разных женщин. Статьи про концлагеря. Я от всего этого прямо балдею.

— Что ты от них... балдеешь? — Дюссандер оторопело смотрел на него, потирая ладонью щеку. Звук был такой, будто он проходился по ней наждачной бумагой.

— Ну да. В смысле ловлю кайф. Получаю удовольствие.

«Это может произойти совершенно для вас неожиданно, разглагольствовала миссис Андерсон, учившая их в пятом классе. — Вы столкнетесь с чем-то новым и вдруг поймете: вот он, мой ГЛАВНЫЙ ИНТЕРЕС. Это все равно что повернуть ключ в замке. Или в первый раз влюбиться. Вот почему, дети, так важен День выбора профессии — в этот день вы, может быть, найдете главный интерес в своей жизни». Тогда Тодд отнесся к словам миссис Андерсон как к полной галиматье, но много позже, в гараже у Лиса, ему вспомнились эти слова, и он подумал, что она была, возможно, не так уж далека от истины. Он переворачивал страницы старых слежавшихся журналов, и от смешанного чувства отвращения и непреодолимого любопытства у него разболелась голова, глаза же от напряжения начали слезиться, но он продолжал читать, и вдруг из текста под фотографией усеянного трупами места под названием Дахау на него выскочила цифра:

6 000 000

Он подумал: тут что-то напутали, кто-то по ошибке прибавил один-два нуля, во всем Лос-Анджелесе живет вдвое меньше людей! Но вот другой журнал, и вновь эта цифра: 6 000 000. Голова разболелась пуще прежнего. Во рту пересохло. Как в тумане он услышал, что Лису пора идти ужинать. Тодд спросил, можно ли ему пока почитать в гараже. Лис удивленно взглянул на него и сказал: «Валяй!». И Тодд снова с головой ушел в старые журналы, пока в конце концов мать до него не докричалась.

Это все равно что повернуть ключ в замке...

В журналах говорилось, как это ужасно — все, что творили немцы. Но слова о том, как это было ужасно, терялись среди рекламы, предлагавшей немецкие финки, и ремни, и каски бок о бок с заговорной травой и чудо-средством для восстановления волос. Рекламировались флаги со свастикой, и пистолет «люгер», и игра под названием «Танковая атака», в которой участвовали немецкие «пантеры», а рядом печатались уроки правильного ведения корреспонденции и дурацкие советы: «Хотите разбогатеть — продавайте специальные тапочки для лифта». Да, везде говорилось, как это было ужасно, однако создавалось впечатление, что все же не стоит по такому поводу огород городить.

Или в первый раз влюбиться...

Снова вспомнились слова миссис Андерсон. Она оказалась права. Он нашел в жизни свой ГЛАВНЫЙ ИНТЕРЕС.

...Дюссандер долго смотрел на Тодда. Затем пересек гостиную и тяжело опустился в кресло-качалку. И снова вглядывался в Тодда, пытаясь что-то разгадать в чуть отрешенном, чуть ностальгическом выражении его лица.

— Ну вот, — словно очнулся Тодд. — Началось с журналов, только я тогда подумал, что там половина фактов — липа. И я пошел в библиотеку. Сначала эта поганка не хотела ничего мне давать, у них такую литературу выдают только взрослым. Но я сказал, что мне надо для школы. Если для школы, они обязаны выдавать. А эта — сразу звонить отцу. — В глазах Тодда вспыхнуло презрение. — Испугалась, поганка, что он не в курсе, видали!

— А он был в курсе?

— Ясное дело. Чем раньше, говорит отец, дети познают жизнь, тем лучше... и хорошее, и плохое. Тогда они будут во всеоружии. Жизнь, говорит он, это тигр, и его нужно ухватить за хвост, а не знаешь его повадки, так он слопает тебя в два счета.

— М-м-м, — неопределенно промычал Дюссандер.

— И мама считает так же.

— М-м-м, — опять промычал Дюссандер, точно его ударили по голове и он пока не может сообразить, где находится.

— Короче, у них там этой литературы навалом. И, знаете, она пользуется большим спросом. Картинок, правда, поменьше, чем в журналах у отца Лиса, зато чернухи хватает. Стулья с таким сиденьем, утыканным шипами. Золотые коронки, вырванные плоскогубцами. Отравляющий газ, который вдруг пускали из душа вместо воды. — Тодд тряхнул головой. — Вы, конечно, все были шизанутые, тут и думать нечего.

— Как ты сказал?.. Чернуха? — с трудом выдавил из себя Дюссандер.

— Я даже написал реферат, — увлеченно продолжал Тодд, — и знаете, что я за него получил? Пять с плюсом. Пришлось, конечно, попотеть... Все эти авторы, они так пишут... ну, вроде как эта писанина у них весь сон отбила, и чтобы, значит, и мы не спали, а то еще те ужасы опять повторятся. Я тоже написал в таком духе, и вот результат! — Лицо Тодда озарила торжествующая улыбка.

Дюссандер делал затяжку за затяжкой. Кончик сигареты подрагивал. Он выпустил из носа дым и вдруг закашлялся по-стариковски.

— Вы знали Ильзу Кох? — спросил Тодд.