Способы создания миров

Рассмотрим ровный черный квадрат, перемещающийся с умеренной скоростью слева направо на белом фоне. В каждый момент, левый край черного сменяется белым, сливаясь с фоном, в то время как белое на границе с правым краем черного сменяется черным, становясь частью квадрата. Нет никаких воспринимаемых пространственно-временных промежутков между непосредственно следующими друг за другом изменениями на каждом краю — они составляют непрерывный процесс. Но составляющие его цветовые изменения сами являются скачками между черным и белым — нет никакого прохождения через промежуточное звено серого. Это составляет восприятие движения. Только так сохраняется непрерывность контура; черный квадрат повсюду остается тем же самым черным квадратом (или в других случаях плавно преобразуется по размеру или форме), контрастируя по всему периметру с белым фоном. В более общем случае, независимо от размера, формы и цвета рассматриваемой фигуры или предмета, такие непрерывные скачки между разными цветами на границах — неотъемлемая часть восприятия реального движения, и это справедливо также для восприятия видимого движения, поскольку оно приближается к восприятию реального движения.

Поскольку зрительная система преодолевает такие прыжки без усилий, поскольку они необходимы для восприятия движения, поскольку идентичность объекта зависит не от плавного цветового перехода, а от контраста с фоном по контуру, постольку цветовые скачки в экспериментах Колерса кажутся такими неизбежными, что нам впору задаться вопросом, как же мы позволили ложной аналогии обманывать нас, заставляя ожидать чего-то другого.

Наша загадка восприятия исчезает, но остаются пленительные факты видимого изменения и проблема достижения общего объяснения. Загадка, хотя ее история кажется мне обаятельной и оскорбительной, имеет для наших целей меньше значения, чем сами эти явления. Заметим ретроспективно, что они изучены, стали предметом экспериментов и обсуждены так объективно, как физические факты. Задача обнаружения фактов не станет произвольной или бессмысленной от того, что они являются фактами скорее 'видимого', чем 'реального' или физического движения. «Видимый» и «реальный» здесь — лишь коварные и пагубные ярлыки для фактов различных родов. Так же, как движение точки поперек экрана иногда 'не присутствует' в стимуле или предмете, так и отдельные статические вспышки иногда 'вне' восприятия. Мы видели некоторые поразительные примеры того, как восприятие изготавливает свои факты.[80] Это, вместе с обсуждением в главах II–IV некоторых других специфических средств и родов создания миров, возвращает нас к более общему исследованию, начатому в главе I.

VI Фабрикация фактов

1. Действительность и изобретение

Предыдущая глава началась с довольно укоризненного вопроса: "Разве Вы не видите, что перед Вами?" и пришла к разъясняющему ответу: "Это зависит от…". Одна из вещей, от которых это зависит — ответ на другой вопрос: "Хорошо, а что передо мной?" С этого вопроса я начинаю эту главу, и должен признаться, что ответом на него также является "Это зависит от…", а одна из вещей, от которых это жестко зависит — ответ на еще один вопрос: "Как Вы это понимаете?"

Мое название, "Фабрикация фактов", имеет то достоинство, что не только совершенно ясно указывает, что я собираюсь обсуждать, но также и раздражает тех фундаменталистов, которые очень хорошо знают, что факты обнаруживаются, а не создаются, что факты составляют один единственный реальный мир, и что знание состоит из фактических полаганий. Эти догматы веры, которой так твердо обладают большинство из нас, так связывают и ослепляют нас, что "изготовление факта" звучит парадоксом. «Фабрикация» стала синонимом «ложности» или «фикции», будучи противопоставленной «истине» или «факту». Конечно, мы должны отличать ложность и фикцию от истины и факта; но мы, я уверен, не можем сделать это на том основании, что фикция изготовлена, а факт обнаружен.

Обратимся вновь к случаю так называемого видимого движения. Экспериментальные результаты, которые я подытожил, не универсальны; они не более чем типичны. Мало того, что различные наблюдатели воспринимают движение по-разному, но некоторые вообще не могут заметить видимое (иллюзорное) движение. Тех, кто таким образом неспособен видеть то, чего, как им известно, перед ними нет, Колерс классифицирует как наивных реалистов, сообщая об их непропорционально высоком проценте среди инженеров и врачей (AMP, 160).