Спотыкаясь о счастье

Законы, объясняющие, почему некоторые гены передаются успешнее других, объясняют также, почему одни убеждения передаются успешнее других{303}. Эволюционная биология учит, что всякий ген, который продвигает собственное «средство наследования», предстает в последующем поколении в возрастающих пропорциях. Например, представьте себе, что некий ген отвечает за комплексное развитие нервной цепочки, которая делает оргазмы приятными. У человека, имеющего этот ген, оргазмы будут… ну, скажем, «оргазмическими». У человека, его лишенного, они скорее будут походить на чиханье – краткие физические содрогания, сопровождаемые незначительным удовольствием. Теперь представим, что мы взяли 50 здоровых людей детородного возраста, имеющих этот ген, и 50 здоровых людей детородного возраста, его не имеющих, и оставили их на миллион лет на пригодной для обитания планете. Вернувшись, мы, скорее всего, обнаружим популяцию из тысяч или миллионов людей, из которых этот ген имели бы почти все. Почему? А потому, что ген, который делает оргазмы приятными, будет передаваться из поколения в поколение по той хотя бы причине, что люди, оргазмами наслаждающиеся, склонны заниматься именно тем, что и помогает этому гену передаваться. Получается замкнутый круг – гены передаются тогда, когда заставляют нас делать то, что помогает им это делать. Более того, даже плохие гены – несущие предрасположенность к раковым или сердечным заболеваниям – порой становятся суперрепликаторами, если компенсируют этот убыток посредством продвижения своих средств наследования. Если, например, ген, который делает оргазмы приятными, одаряет нас при этом еще и предрасположенностью к артриту и пародонтозу, он будет передаваться в возрастающих пропорциях, поскольку беззубые и скрюченные люди, любящие оргазмы, с большей вероятностью обзаведутся потомством, чем гибкие и зубастые, но к оргазмам равнодушные.

По тому же принципу происходит и передача убеждений. Если отдельное убеждение имеет некое качество, которое содействует его передаче, это убеждение укореняется во все возрастающем количестве умов. Качеств, способствующих успешности передачи, немного, и самое очевидное из них – точность. Когда нам рассказывают, где найти место для парковки в деловой части города или как испечь пирог на большой высоте, мы принимаем эти убеждения и передаем их дальше, потому что они помогают нам и нашим друзьям делать то, что мы хотим делать – парковать машины и печь пироги. Как заметил один философ, «способность к общению не получила бы развития в ходе эволюции, если бы не была по своей сути способностью к передаче соответствующих истине убеждений»{304}. Точные убеждения дают нам силу, поэтому нетрудно понять, почему они легко передаются от одного разума к другому.

Несколько сложнее понять, почему так легко передаются неточные убеждения, – а они тоже передаются. Ложные убеждения, как плохие гены, могут стать (и становятся) суперрепликаторами. Чтобы понять, как это происходит, проведем мысленный эксперимент. Представьте себе игру, для которой требуются две команды, в каждой из которых по тысяче игроков. И каждый игрок связывается с товарищами по телефону. Цель игры – разделить с участниками своей команды как можно больше точных убеждений. Когда игроки принимают сообщение, в точность которого верят, они звонят товарищу и передают его. Когда же получают сообщение, в точности которого сомневаются, то не передают. В конце игры судья присуждает очко за каждое точное убеждение и вычитает очко за каждое неточное, которые разделила вся команда. Рассмотрим теперь игру между командами «Совершенные» (ее участники передают только точные убеждения) и «Несовершенные» (игроки иногда передают неточные убеждения). Кажется, «Совершенные» должны выиграть, не так ли?